Жизнь и творчество Николая Носова

Дедушка отличался большим вниманием к людям, но ко мне, наверно, был особенно внимателен. Однажды, заметив, что я начал заикаться, он надолго оставил свою работу и повёз меня в Тушино, к тёте. Там мы часто ходили в лес и развлекались, как могли. Помню, однажды мы играли в медведей: дедушка изображал взрослого медведя, а я детёныша. Взрослый медведь очень забавно разговаривал с малышом, рассказывал, что можно есть, какие травы полезны, прятал меня от охотников, которыми оказывались случайные прохожие. Это меня очень забавляло, я много смеялся. Лесной воздух, игры и смех сделали своё дело: заикаться я перестал.

На следующее лето мы всей семьей выехали на дачу. От дедушки я почти не отставал: то заходил к нему в комнату и сажал на стол возле пишущей машинки огромную жабу, то хвалился выменянным у приятеля перочинным ножом, то просил его помочь мне вылить из свинца солдатика.

В то лето со мной случилось вот какое происшествие. Как-то мы с моими дружками, гуляя в лесу, увидели на верхушке березы птенца. Он сидел, подрагивая, со страхом посматривая по сторонам, и сразу было видно, что он ещё не умеет летать. Тогда, посовещавшись, мы решили птенца снять. Кому же полезть на березу? Верхушка березы довольно тонкая, я был самый маленький и лёгкий, и выбор, естественно, пал на меня.

И вот, гордый от чувства ответственности, я уже лезу но дереву, перебираюсь с ветки на ветку, а земля уходит всё ниже и ниже. Я остановился, чтобы передохнуть, и вдруг увидел бегущего к нам дедушку. Я так и сжался от страха: ни вверх не могу, ни опуститься вниз, а до земли метров восемь, а может, и больше. Дедушка сразу понял, что со мной происходит, неторопливо подошёл к берёзе и очень спокойно сказал:

— Всё в порядке, миленький. Не смотри вниз и спускайся потихоньку.

Несколько минут он координировал мое «нисхождение», а сам всё повторял:

— Ну, ещё немного, ещё чуть-чуть. Ну, молодец! А теперь можно прыгать!

Читать меня стали учить ещё задолго до того, как я пошёл в школу. Понятно, в обучении меня грамоте дедушка взял на себя ведущую роль. Подробности, конечно, уже улетучились из памяти, но всё же думаю, что его метод обучения отличался от общепринятого — по букварю. Для меня такого рода букварём стали десятки записных книжек, которые он заполнял, обучая меня. На одной странице дедушка писал букву, объясняя, как она произносится, на другой уже слоги, включающие букву, а на третьей целые слова из знакомых слогов. Но самыми интересными были картинки, которые дедушка рисовал. Они поясняли слова и целые предложения, фразе соответствовала серия рисунков, что-то вроде самодельных комиксов. Читать я, помню, научился довольно быстро и легко.

В автобиографической повести «Тайна на дне колодца» дедушка пишет: «Наиболее привлекательным для меня местом на рынке были книжные палатки». Тяга к книге сохранилась у него на всю жизнь. Часто, после напряжённой работы за письменным столом, дедушка ходил гулять но городу, чтобы отдохнуть и рассеяться. Обычно он шёл в букинистические магазины. Иногда он брал меня с собой, и мы возвращались, обязательно купив какую-нибудь книгу. Дома он тут же садился за неё, и, читая, делал на полях пометки и что-то записывал в записную книжку.

Читал дедушка очень много, и меня, малыша, удивляло, как это можно сразу читать столько книг, корректур, газет и журналов, загромождавших письменный стол. Повзрослев, я удивлялся уже не столько объёму прочитанного, сколько охвату и разнообразию интересовавших его знаний. Я нахожу его подчеркивания и записи на полях в книгах прямо-таки несовместимых: об инкубаторах и психологии детей, о космических полётах и разведении пчёл (однажды на балконе я нашёл целую пачку дореволюционных журналов «Пчеловодство»). Кто читал книги Носова, тот поймёт, что иначе и быть не могло. Разве можно написать «Весёлую семейку» или «Незнайку на Луне», тщательно не изучив инкубаторное дело и не проштудировав Циолковского?

В своих воспоминаниях дедушка писал о детской мечте стать химиком. Химиком он не стал, жизнь распорядилась иначе, но химия сопровождала его едва ли не всю жизнь — она нашла себе применение в его профессиональной киноработе (тому свидетелями десятки книг по фотографической химии, стоящие на дедушкиных книжных полках), интерес к ней не оставлял его даже и тогда, когда он стал писать книги для детей.

Дома у нас была оборудована химическая лаборатория, в ней было всё необходимое, не хватало только вытяжного шкафа. Дедушка, моя тётя — химик и я были настоящими энтузиастами по выращиванию кристаллов. Мы терпеливо изо дня в день фильтровали и насыщали растворы, очищали кристаллы от наростов, добиваясь правильности граней. Наши труды увенчались замечательной выставкой: за стеклом на полке, переливаясь гранями, сверкали разноцветные кристаллы самых разнообразных форм. А сколько часов проводили мы вместе, проявляя и печатая фотографии!