Жизнь и творчество Р. Фраермана

Я уже называл некоторые книги Р. Фраермана. А вот еще: «Подвиг в майскую ночь», «Дальнее плавание», «Желанный цветок», «Два рыбака». Это книги о смелых и мужественных людях, о сильных характерах и красивых душах. В годы Великой Отечественной войны Р. Фраерман, хотя был уже немолодым человеком, добровольно ушел на фронт. Он был бойцом народного ополчения, работал в армейской прессе. Этим тяжелым и героическим годам писатель посвятил немало хороших очерков и рассказов.

После Отечественной войны вышла новая повесть Р. Фраермана «Золотой Василек» — повесть о молодой героине гражданской войны, о славных дальневосточных партизанах.

Нет Рувима Исаевича Фраермана. Но книги его живы. Они всегда новы, чисты и благородны.

Вл. Николаев

УВАЖАЮЩИЙ ВАС...

Основная задача этой книги — воссоздать живой облик писателя главным образом для тех, кто, увы, никогда уже не встретится с ним лично, не услышит его тихого и доброго голоса, не ощутит пожатия его верной руки, но зато прочтет его душевные книги. Поэтому авторы этой книги по большей части делятся своими воспоминаниями о нем. И мне, прежде чем кратко охарактеризовать творческий путь Р. И. Фраермана, хочется начать с личных воспоминаний, прямо с первого дня знакомства, которое произошло в один из самых будничных дней в Доме творчества в Переделкино, где всегда так хорошо работалось.

Перед тем как сесть с утра за письменный стол, меня потянуло выглянуть за окно. Без особой надобности, так просто. Потому что вряд ли там можно было увидеть что-то новое. Как вчера и позавчера, за окном дремотно покачивались высоченные сосны и березы, сочно зеленела трава, приглушенно пламенели кустики японской айвы и барбариса, убегала к дальней калитке асфальтовая дорожка, обсаженная липами и расцвеченная пробивавшимися сквозь их густые кроны солнечными пятнышками.

Все это видано и перевидано и почти все неизменно. Приезжай сюда через год и ты увидишь все то же. И тем не менее все это не надоедает, не наскучивает. Да и может ли надоесть природа, наскучить загородный пейзаж?!

Впрочем, из окна, при желании, можно увидеть и кое-что новое. Правильнее сказать, кое-кого из новых. На скамейках, расставленных возле кустов, или на асфальтовой дорожке каждый раз появляется кто-нибудь из только что прибывших на жительство в переделкинский Дом творчества. Свежего человека замечаешь прежде всего тут, а не в холле, не в столовой, где в положенные часы бывает многолюдно и где так легко затеряться в общей массе.

С недавних пор мое внимание привлекли сразу два новичка. Они появляются на асфальтовой дорожке изо дня в день как раз в тот час, когда я сажусь к столу. Именно в это время дружная пара стариков начинает свою ежедневную прогулку. Они неспешно идут под сенью молодых лип.

Есть что-то очень трогательное в том, как они, пожилые, заботливо поддерживая друг друга, мирно идут к дальней калитке, методично отмеривая, возможно, рекомендованное врачом расстояние.

Идти им трудновато, даже эти короткие маршруты требуют воли, а может быть и мужества. Они часто останавливаются, отдыхают. Во время этих остановок она заботливо поправляет на нем одежду, застегивает расстегнувшуюся пуговицу, трогает воротник, всячески охорашивает. И это на зависть трогательно.

Постоят, переведут дух и неспешно идут дальше. Встречные неизменно оказывают им самое уважительное внимание. И они охотно и приветливо раскланиваются со всеми.

Ходят они недолго. Притомившись, присаживаются на одну из лавочек и какое-то время очень по-доброму смотрят окрест. И в том, как они ласково и благодарно смотрят на деревья, на траву, на цветы, на небо, явственно проступает свойственная им глубокая доброта и сдержанная мудрость много и плодотворно поживших на свете людей, всему знающих истинную цену.

Сидеть они в одиночестве будут недолго. К ним обязательно кто-нибудь скоро подойдет и подсядет. Старики охотно принимают всякого. Без труда завяжется беседа. Потом подойдет еще кто-нибудь и еще кто-нибудь, милые старики будто магнитом притягивают к себе людей. Скоро вся широкая лавочка окажется занята, ее даже обступят со всех сторон. Образуется нечто вроде дискуссионного клуба. Иные будут говорить возбужденно и громко, порой даже перебивая друг друга, и лишь старик изредка неизменно тихо и очень спокойно вставит немногословную реплику, и его каждый раз не то что никто не перебьет, все выслушают с почтительным вниманием.

Дискуссия, может быть, и затянется, но старики через час поднимутся и уйдут к себе. Они, видимо, свято исповедуют старое и доброе правило рабочих людей: делу время, потехе час.