Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

Расхождение во взглядах с Юнгом завершилось в 1914 году отказом последнего от редактирования «Jahrbuch» от поста президента Международного объединения и, наконец, от своего членства в этой организации. Мы все согласились, что Абрахам будет временно исполнять обязанности президента и подготовит проведение следующего конгресса. Вначале намеревались провести этот конгресс в Дрездене 4 сентября, позднее эта дата была изменена на 20 сентября, но к этому времени на большей части Европы шла война. Практически все швейцарцы присоединились к Юнгу, и Абрахам сомневался даже относительно благих намерений Пфистера. Фрейд мог лишь сказать: «Это послужит мне предостережением против несогласия с Вашим суждением о людях»[130]

. Но в данном случае ошибся Абрахам, ибо Пфистер остался преданным сторонником Фрейда.

В начале этого года дочь Фрейда, живущая в Гамбурге, подарила ему первого внука, первого из шести, которых Фрейду предстояло иметь. Этот внук теперь психоаналитик.

В феврале этого года Фрейд был удивлен полученным из Голландии официальным выступлением ректора по случаю 39-й годовщины основания Лейденского университета. Это выступление касалось теории сновидений Фрейда, в поддержку которой выступал автор, профессор психиатрии Г.Елгерсма. «После 14 лет со времени написания это первое признание университетом моей работы о сновидениях». Затем последовало вежливое письмо, приглашающее Фрейда читать в эту осень лекции в данном университете. Фрейд был взволнован и писал: «Подумать только. Должностной психиатр, ректор университета, проглатывает психоанализ с рогами и копытами. Какие сюрпризы нам еще преподнесут!»

В мае дела шли не столь хорошо. Желудок так сильно мучил его, что Фрейду пришлось пройти специальное обследование, чтобы исключить подозрение на рак. Эта проверка была выполнена врачом Вальтером Цвейгом, доцентом по кишечным расстройствам. Фрейд заметил: «Он так сердечно поздравлял меня, что я сделал вывод, что он несомненно ожидал обнаружить рак…»

В этот же месяц пришли печальные новости из Америки. Стэнли Холл объявил о своей приверженности Адлеру. Фрейд писал: «Из-за личных причин я воспринял этот случай тяжелее, чем другие подобные». Ведь именно Стэнли Холл с таким энтузиазмом отнесся к деятельности Фрейда всего лишь пять лет тому назад и так много сделал для того, чтобы о работе Фрейда стало известно миру. Фрейд был явно огорчен и в том же письме добавил: «Я очень нуждаюсь в нескольких часах беседы с Вами». Однако примерно шесть лет спустя Стэнли Холл очень высоко отозвался о работе Фрейда и назвал его самым оригинальным и творческим умом в психологии нашего поколения: «Его взгляды, — писал он, — привлекли внимание и вдохновили выдающуюся группу исследователей не только в психиатрии, но также во многих других областях, которые в целом дали мировой культуре больше новых и содержательных суждений, чем полученные из любого другого источника внутри обширной сферы гуманитарных знаний».

Глава 20

Оппозиция

Теперь мне предстоит описать тот шторм оппозиции, который Фрейду приходилось выносить не только в годы первой мировой войны, но также в некоторой степени до конца своей жизни.

Говоря о природе и степени этой оппозиции столько лет спустя, мы сталкиваемся с определенными трудностями. Во-первых, большая часть враждебных отзывов того времени не могла пробиться в печать; она была просто непригодна для печати.

Не то чтобы об этом не говорили Фрейду. Пациенты, находящиеся в состоянии негативного переноса, не говоря уже о «добрых приятелях», следили за тем, чтобы он был хорошо осведомлен обо всей этой брани. Брань в его адрес на улице, остракизм и игнорирование являлись теми проявлениями враждебности, которых невозможно было избежать. К тому времени имя Фрейда стало олицетворением сенсационной — или даже дурной — славы для немецких психиатров и неврологов, а его теории их глубоко расстраивали, мешали спокойствию их духа. Трудно представить себе количество этих потоков брани и непонимания, выражавших те взрывные эмоции, которые были возбуждены. Только небольшая часть этого шквала просочилась в научные журналы, и то только в относительно цивилизованной форме. Большая же часть выливалась в нецензурных взрывах негодования по поводу его работ на научных встречах, а еще больше в частных беседах. Ференци хорошо заметил, что если оппоненты отрицали теории Фрейда, то эти теории определенно виделись им во сне.