Жизнь и творения Зигмунда Фрейда

К этому времени счастливые пять лет подошли к концу, и в начале 1912 года тучи начали сгущаться. В этом году Фрейд вынужден был признать, что его надеждам на продолжение дружбы с Юнгом не суждено сбыться и что Юнг двигался в таком направлении, которое вполне могло привести как к личному, так и научному разрыву. Следующие два года Фрейд ломал себе голову над тем, как отнестись к такой новой ситуации. Немаловажна подоплека подобного изменения. В течение этих последних двух лет обвинения против сексуальных теорий Фрейда распространились также и в Швейцарии, где они вызвали как практические, так и моральные затруднения для швейцарских аналитиков. В ежедневной прессе начали появляться статьи, поносящие безнравственность, которая приходит из Вены, и выражающие надежду, что подобное не развратит чистых сердцем швейцарцев. Выдающейся особенностью щвейцарцев является тесная связь, существующая между ними; очень немногим пришельцам удалось когда-либо стать полноправными швейцарцами. Мало найдется мест в цивилизованном мире, где человеку было бы труднее переступить господствующие моральные стандарты общества, чем в Швейцарии. Так что вскоре у швейцарских аналитиков наступило очень тяжелое время, о чем свидетельствуют письма Пфистера к Фрейду. Во всяком случае, нам приходится отметить тот факт, что в течение двух лет почти все швейцарские аналитики, за двумя или тремя исключениями, отреклись от своих «ошибок» и отказались от сексуальных теорий Фрейда.

В 1910 и в еще большей степени в 1911 году Фрейд был обеспокоен, узнав о том, что поглощенность Юнга мифологическими исследованиями серьезно мешает ему выполнять президентские обязанности, которые были поручены ему Фрейдом. Ранее он думал о Юнге как о своем непосредственном преемнике и, помимо уже сделанного им для психоанализа, видел его основным действующим лицом всей психоаналитической деятельности. Таким образом Фрейд освобождался бы от главенствующего положения, к которому он не чувствовал пристрастия. К сожалению, стремления к подобной деятельности не испытывал также и Юнг. Он часто говорил, что по натуре является еретиком, именно поэтому его вначале так потянуло к работе Фрейда. Но ему лучше всего работалось в одиночку, он не обладал теми способностями, которые требуются для сотрудничества. Не чувствовал он также вкуса и к практическим деталям. Короче говоря, он не подходил для той роли, которую Фрейд планировал для него как президента объединения и лидера психоаналитического движения.

Не суждено было вскоре оправдаться и личным желаниям Фрейда. Юнг всегда являлся до некоторой степени рассеянным корреспондентом, к тому же погруженность в собственные исследования делала его все более невнимательным в этом отношении. А к этому вопросу Фрейд всегда был очень чувствительным. Он любил получать письма и много писал сам, но любая задержка в получении ответа вызывала у него различные опасения — болезни, несчастного случая и т. д. Нынешняя ситуация, должно быть, напомнила ему — и действительно, чуть позже он высказал это Юнгу — о подобном ходе событий с Флиссом, когда первым признаком охлаждения к нему Флисса стала его задержка с ответами на письма. Фрейд разумно решил подчиниться неизбежному, поскольку немногие мягкие протесты оказались бесполезными, умерить свои ожидания и в определенной степени охладить свои личные чувства к Юнгу.

Фрейд ни разу не заговаривал на эту тему вплоть до конца 1911 года, когда он начал намекать Ференци на свое недовольство ведением дел Юнгом. Хотя едва ли прошел год с того времени, как он конфиденциально сказал Ференци, что более чем когда-либо убежден в том, что Юнг является человеком будущего.

Знаменитое эссе Юнга «Либидо, его метаморфозы и символы», опубликованное позднее в виде книги, появилось в двух частях; именно во второй части этого эссе стало явным расхождение Юнга с теориями Фрейда. В мае 1911 года Юнг сказал Фрейду, что считает термин «либидо» просто обозначением общего напряжения. У них была некоторая переписка по этому поводу, но в ноябре Юнг объявил, что он «расширяет» концепцию либидо. В этот же самый месяц его жена написала Фрейду письмо, в котором выражала опасения, что Фрейду не понравится то, о чем пишет ее муж во второй части своего эссе. Это была идея о том, что инцест следует воспринимать не буквально, а как «символ» более высоких идей.