Жизнь и время Гертруды Стайн

Лихость Ван Вехтена и публикация Нежных почекв Америке привели Гертруду в восторг. Понятно, что когда в тот же, 1914 год, Ван Вехтен предстал на улице Флерюс с новой женой Фаней Маринофф, актрисой кино и театра, русской по происхождению, он уже был более чем желанным гостем. Вечер прошел отменно: «Фаня пришла в восторг от Вас, и мы оба чудесно провели время», — сообщил в письме Карл Ван Вехтен. Началась обширная переписка между новыми друзьями. Виртуальная дружба развивалась полным ходом, и вскоре письма стали подписываться ‘с любовью’ вместо ‘ваш’, ‘ваша’.

С тех пор Карл Ван Вехтен, став с годами известным писателем, проталкивал и пропагандировал произведения Гертруды, где только мог. В публикации нескольких книг и заметок есть огромная заслуга ее нового патрона.

Корреспонденция Стайн — Ван Вехтен тех лет, как ни странно, совсем не отражает серьезных литературных дискуссий. Все просто, по-дружески, по-домашнему, очень живо. Обсуждались знакомые (особенно Мейбл Додж), сплетни артистического мира, успехи или неуспехи, как свои, так и других писателей. Стайн нуждалась в поддержке и, скажем прямо, в признании. Карл не скупился на высокие слова в адрес Гертруды, женщины отвечали ему тем же. Переписка с примечаниями, опубликованная издательством Колумбийского университета в 1985 году, занимает два тома объемом в тысячу страниц. Двухтомник вполне можно назвать путеводителем по жизни Гертруды Стайн. Кажется странным, но очередная встреча новых друзей произошла только через 14 лет.

И когда Ван Вехтен вторично, спустя продолжительное время, возник на улице Флерюс, Стайн немного волновалась: как-то сложатся их отношения вживую. И напрасно. Карл писал: «Мы полюбили друг друга благодаря переписке, но лицом к лицу еще больше». Тем летом, отдыхая на Антибах, Стайн отметила его приезд, написав второй очерк о Ван Вехтене. Она настолько доверилась их дружбе, что стала присылать ему опубликованные и неопубликованные рукописи на хранение — в Европе становилось неспокойно.

Карл имел замечательную привычку присылать к Гертруде людей, представляющих для нее интерес, подбирал их с такой тщательностью, что все присланные ей нравились. В ту пору он увлекался негритянской культурой, и многие известные негритянские деятели культуры побывали у Гертруды. Среди них был и Поль Робсон, подружившийся с писательницей.

Третий лишний

Вернувшись в 1913 году из очередного летнего путешествия по Испании, женщины обнаружили полупустую квартиру. В их отсутствие Лео собрал свои пожитки и переехал в Италию, в небольшой городок Сеттиньяно, из которого открывался чудесный вид на Флоренцию. Там он поселился в арендованной вилле Доччиа.

Такого расставания Гертруда не ожидала и была явно потрясена. Размолвки и ссоры — одно дело, а переезд, да еще в другую страну означал полный разрыв. Так оно и произошло. Нет никаких свидетельств, что с того времени они виделись; при том, что без сомнения, Лео регулярно появлялся в Париже; иногда, правда, переписывались.

Сближение Элис с Гертрудой можно считать первопричиной их разрыва.

Мейбл Додж заметила: «Элис с первых дней повела себя настолько самоуничижительно, что поначалу все думали о ней разве как о безмолвном картинном предмете где-то на заднем фоне; но не успели оглянуться, как она вскорости вытолкнула его [Лео] — никто точно не знает, как».

С таким утверждением можно согласиться лишь отчасти. Неверно было бы объяснять случившееся только этим обстоятельством. Рано или поздно в родственные или дружеские узы, как бы тесны они ни были, вмешиваются как внутренние метаморфозы, так и внешние обстоятельства.

Нет смысла перебирать все слухи. На переднем плане просматривались очевидные и серьезные причины.

Лео, к тому времени ставший законченным художником и полностью сформировавший свои артистические вкусы, не разделял мнение сестры о значимости Пикассо («полное неприятие»). Его собственные работы явно демонстрировали увлечение реализмом. Дадаизм и кубизм, столь любимые Гертрудой и Пикассо, отталкивали его. Это, естественно, вызывало постоянные раздоры в процессе покупки картин. Но, как заметил один из близких знакомых семьи: «Там было больше [причин], чем просто споры о Пикассо. Элис на самом деле не хотела, чтобы они [брат и сестра] были настолько близки». Лео догадывался, к чему идет дружба его сестры с Токлас, не одобрял будущего финала и мог, по мнению Токлас, ему помешать.