Жизнь и время Гертруды Стайн

«Le Grand Гертруда Стайн предупредила меня, получив копию книги [В наше время],не ожидать рецензии, ибо разумней подождать сам роман. Что за сборище опасливых жидов! Почему не написать рецензию на каждую публикацию по отдельности? Она боится, что с моим романом я могу вляпаться в грязь и в таком случае будет ужасно, если что-нибудь скажешь о нем, неважно что».

Хитроумный Хэм и тон письма подобрал так, чтобы угодить Паунду. Нет, однако, никаких свидетельств антисемитизма Хемингуэя. Более того, в письме к Б. Беренсону от 22-го апреля 1953 года он вспоминает, как сдавал кровь в Израильский банк крови «во время победоносной войны с арабами [39]

, которая поначалу выглядела как неудачная».

Думается, в отчуждении Хемингуэя от Гертруды основной разрушительной силой стала Элис Токлас, почти открыто недолюбливавшая Хемингуэя. Одна из посетительниц приводит слова Элис о Хемингуэе, сказанные в период его первого супружества: «Ему нельзя доверять. Случись, милая Хэдли и Бамби станут у него препятствием, он отбросит их в мгновенье ока». Литературная дружба и сотрудничество между двумя писателями могли перейти и в иную сферу, чего бдительная и ревнивая Элис допустить не могла. Очередное вторжение в ее личную жизнь получило отпор. Когда несколько позднее Хемингуэй, в сопровождении двух пьяных приятелей и сам пьяный, появился у Гертруды и в развязной манере обратился к ней: «Привет, Герти, встретил парочку твоих поклонников; не верят, что я — один из твоих друзей. Вот привел их сюда, чтобы доказать». «Для посетителей в твоем состоянии меня нет дома. И не называй меня Герти. А сейчас убирайся и более того, держись [отныне] подальше», — таков был ее ответ. Элис противилась восстановлению прежних отношений и просила Гертруду не приводить его домой, если случайно встретится с ним на прогулке. Увы, Гертруда, ссылаясь на слабость к Хемингуэю, не выдержала. Поводом для примирения послужила смерть их общей знакомой Милдред Олдрич в феврале 1928. Гертруда известила Эрнеста о ее смерти, и в ответном письме новая жена, Полин Пфейфер, пригласила пару домой на ленч. Приглашение было принято.

Разговор, по всей видимости, вертелся вокруг нового романа Прощай, оружие.

Хотя формально два писателя помирились, но уже прежнего дружеского уровня не достигли. Вспоминая то время, Хемингуэй писал, что так никогда и не смог вновь подружиться с ней по-настоящему — ни сердцем, ни умом.

Окончательный разрыв можно достаточно точно датировать одним скандальным вечером у Стайн. В конце октября 1929 года, в одну из последних встреч с Хемингуэем, она просила привести с собой Фитцджеральда.

Странная, если не сказать неестественная, дружба Фитцджеральда и Хемингуэя зародилась в 1924/1925 годах. В октябре 1924 Ф. Скотт отослал редактору издательства Скрибнер

Максу Перкинсу письмо, в котором Фитцджеральд уговаривал опубликовать отрывки из будущей книги Хемингуэя В наше время.Представляя Хемингуэя, он предсказывал ему блестящее будущее. В романе Праздник, который всегда с тобой

Эрнест относит первое личное знакомство с Фитцджеральдом в баре Дингок весне 1925 года. Неувязка в датах налицо, то ли рекомендация осуществлялась заочно, и они действительно встретились лишь через 6 месяцев. Но вот присутствовать при встрече Дункан Чаплин, выпускник Принстонского университета, не мог — его в то время в Париже не было. Память тридцать лет спустя очевидно подвела Папу Хэма.

С самого начала, хотя Фитцджеральд был уже достаточно известен, лидерство в дружбе захватил Хемингуэй — как в силу своей напористости (скажем так), так и вследствие самых прозаических на первый взгляд преимуществ. Восхищаясь литературным дарованием Хемингуэя, Фитцджеральд отдавал ему дань как герою войны и как атлету. Сам Фитцджеральд служил внутри США и полагал, что сравниться с участником боевых действий в Европе никак не может. В действительности же Хемингуэй в Первой мировой войне в боевых сражениях не участвовал, но среди знакомых легенду о героизме культивировал. Преклонялся Фитцджеральд и перед атлетизмом приятеля — тот вышел ростом в 1 м 82 см и весом 85 кг — нечасто можно было встретить в то время мужчину с такими физическими данными. Хемингуэй преуспел в боксе, дополнительно подрабатывал уроками бокса; матери сообщил, что Фитцджеральд — один из его учеников. Скотт же признавался, что еще в школе пытался компенсировать неуспехи в спорте литературными достижениями. Как ни странно, юношу угнетал даже тот факт, что он пьянел от небольшой порции алкоголя, а Хемингуэй практически мог поглотить заметное количество спиртного, оставаясь практически трезвым.