Жизнь Иисуса

Прежде всего, никто не выражает сомнений в том, что четвертое Евангелие уже существовало около 170 г. В эту эпоху в Лаодикее на р. Лике возник спор относительно Пасхи, в котором наше Евангелие[59] сыграло решающую роль. Аполлинарий [60], Афенагор [61], Поликрат [62]

, автор послания к церквам в Вене и Лионе [63] и, проповедовали идею, которая вскоре должна была сделаться ортодоксальной, руководствуясь Евангелием Иоанна. Феофил Антиохийский (около 180 г.) говорит положительно, что автор четвертого Евангелия – Иоанн [64]. Ириней [65] и канон Муратори [66]

констатируют полное торжество нашего Евангелия, после чего сомнениям в нем уже нет места.

Но если к 170 г. четвертое Евангелие является уже творением апостола Иоанна и признается вполне авторитетным, то очевидно, что оно не могло быть написано лишь незадолго перед тем. По-видимому, им уже пользовался Татиан[67], автор послания к Диогену [68]. Роль нашего Евангелия в гностицизме и, в частности, в системе Валентина [69], в монтанизме [70]

, в споре, поднятом алогами [71], не менее замечательна, и со второй половины II века это Евангелие оказывается замешанным во всех спорах и является краеугольным камнем в развитии догмата. Развитие школы Иоанна в течение II века замечается отчетливее других [72]. Ириней вышел из школы Иоанна, и между ним и апостолом стоял только один Поликарп. Ириней же не выражает и тени сомнения насчет достоверности четвертого Евангелия. Прибавим, что первое послание, приписываемое св. Иоанну, по всем видимостям, принадлежит тому же автору, как и четвертое Евангелие [73]; послание же это было, по-видимому, известно Поликарпу [74]

; утверждают, что его цитировал и Папий [75]; Ириней признает автором его Иоанна [76].

Теперь, если мы станем искать разъяснений в самом этом творении, то прежде всего мы заметим, что автор его всюду говорит в качестве свидетеля-очевидца. Он желает выдать себя за апостола Иоанна; совершенно ясно, что он везде преследует интересы этого апостола. На каждой странице обнаруживается намерение усилить авторитет сына Зеведеева, показать, что он был предпочтен Иисусом и был просвещен более других учеников (Ин.13:23 и сл.; 18:15-16; 19:26; 20:2 и сл. 21:7,20 и сл.), что во всех торжественных случаях (на Тайной вечери, на Голгофе, у гроба) ему принадлежало первое место. Местами просвечивают отношения Иоанна к Петру (Ин.18:15-16; 20:2-6; 21:15-19; ср. 1:35,40-41), хотя в общем братские, но не без примеси некоторого соперничества, или ненависть Иоанна к Иуде (Ин.6:65; 12:6; 13:21 и сл.), возникшая, быть может, раньше его измены. Иной раз навязывается мысль, что Иоанн, читая в старости ходившие по рукам евангельские повествования, с одной стороны, замечал в них некоторые неточности[77], с другой, был задет тем, что в истории Христа ему не отводили достаточно видного места, и под влиянием этого начинал диктовать массу вещей, которые ему были известны лучше, чем другим, и притом с намерением показать, что во многих случаях, где говорилось только о Петре, он был вместе с ним и даже впереди его [78]. Эти чувства легкой ревности обнаруживались между сыновьями Зеведеевыми и прочими учениками еще при жизни Иисуса.