Жизнь Иисуса

Перед нами кающаяся грешница. Те, кто недоумевает, почему им недостает упорства, часто ищут в своем обращении источник наслаждений. Но в душе, которую возделывали семь бесов, едва вырванные сорняки вновь дают всходы, если земля не вскапывается, не обрабатывается и не переворачивается с неустанным трудом и слезами.

В тот час ее жизни Мария Магдалина, должно быть, проходила этап, когда человек, уже целиком отдавшийся Богу, еще порой слышит голодное завывание прежних страстей. Но Магдалина умерла для всего, что она оставила. Ничто более не разлучит ее с Тем, Кого она искала то в одном тварном существе, то в другом.

Немного растерянная, как мне кажется, она повсюду следует за Иисусом. Она остановится лишь тогда, когда Он Сам, прибитый к столбу тремя гвоздями, не сможет более идти вперед, не будет в силах сделать больше ни шагу, хотя бы и преодолевая боль. Тогда Мария Магдалина, тоже неподвижно застывшая у достигнутой, наконец, цели — у окровавленного древа, будет крепко обнимать его, пока не снимут растерзанное тело ее Господа и не укроют в ближайшей гробнице. Может быть, она думает, что Он притворился мертвым. Поэтому до тех пор, пока она знает, где находится священное тело, пусть даже бездыханное — ничто для нее не потеряно.

Лишь ненадолго оставляет она место погребения, чтобы купить благовоний. Уже на рассвете она опять здесь, у гроба, вместе с Саломией и матерью Иакова. И только тут Мария очнулась, оказавшись перед зияющим отверстием, перед входом, за которым открылась пустота. Унесли ее Господа! Неизвестно, куда Его положили! Она бросается за помощью, спрашивает у садовника и не ведает, что это и есть Иисус (как сказано у автора «Подражания» [1]

: «Когда вы думаете, что далеки от Меня, тогда Я часто ближе всего к вам»).

Каждый участник драмы Искупления стал как бы образцом для без конца множащихся копий, с которыми мы и поныне сталкиваемся в жизни. Души, повторяющие тип Марии Магдалины, наполняют мир с тех пор, как она его покинула. Отныне самые падшие люди знают, что могут вызвать особенную любовь именно потому, что они так низко пали. Мария Магдалина установила связь между глубиной падения, из которой Христос извлек некоторых грешников, и любовью, которою спасенные Ему обязаны. Эта связь, если на нее дается согласие, из самого порока творит святость.

Ото всех других грешников блудница отличается тем, что о ней можно без преувеличения сказать: ее не останавливает никакой позор, и падение ее не знает предела. Ее призвание состоит в том, чтобы не отвергать ничего, что измышляет человек, пытающийся найти бесконечность к абсолют в чувственном. Разительная перемена! Магдалина остается верна своему призванию: она все так же ни в чем не будет отказывать, но уже не мужчинам, а Богу. Она вновь примется за те же неустанные поиски, но на этот раз следуя за Господом, за своим Богом. Женщина по-прежнему безумна: безумие тела сменилось безумием Креста. Она вновь, как совсем недавно, предается всем излишествам — но в той сфере, где теперь все излишества позволены; превышение самого себя не ограничено правилами, и нет иного предела для чистоты и совершенства, кроме чистоты и совершенства нашего Небесного Отца.

Притчи

Кающаяся грешница несомненно примкнула к группе женщин, которые помогали Христу материально. Из них некоторые были более знатного происхождения, чем Его ученики (Лука упоминает Иоанну, жену Хузы, домоправителя Ирода).

Окруженный людьми, чьи души Он исцелил, Иисус на берегу озера возвещает Царство Божие. На горе Он выступал против фарисеев открыто. На этот раз Он прибегает к притчам, как это делал Исайя, которому разгневанный Бог повелел: «Скажи этому народу: слухом услышите, и не уразумеете, и очами смотреть будете, и не увидите». Иисус имеет дело с детьми и развлекает их побасенками. Мудрые с трудом будут доискиваться до смысла этих притч. Бог умаляется, садится на землю, общается на равной ноге с самыми простыми людьми, беседует с ними о том, что им знакомо: о семенах, о плевелах и пшенице, о закваске. Он облекает истину в форму столь простого рассказа, что мудрецы ее не понимают. Сын Человеческий прикрывает, как пеплом, Свое учение образами, потому что не настал еще Его час и рано Ему быть преданным на смерть.

К тому же надо поберечь учеников, особенно Двенадцать.