Жизнь как квест

У меня в голове пронеслось: Неужели я так плохо выгляжу, что похожа на бомжиху, у меня маникюр, платье дорогое. Эти двое явно смотрят не туда, могли бы заметить, что я явно не девушка без постоянного места жительства.

— Давай, по рации вызывай бригаду, — второй голос был явно уверенный и профессиональный.

Слышу шаги возле своей головы. Хлопают дверки автомобиля, писк рации. Слышу, как кто-то вызывает дополнительную машину и скорую.

Только вот я ничего сказать не могу. Я нахожусь в пограничном состоянии, вроде живая, а вроде и нет.

Очнулась. Что-то странное пищит, и этот писк неприятно режет ухо и давит на мозг. Яркий свет слепит и выбивает слезу из глаз. Во рту сухо, как в пустыне. Где-то за стеклянными дверями маячат две серые фигуры, и идет тихий диалог.

— Чего делать то будем?

— Очнется, побеседуй. Блин, не хочется еще одно дело открывать, и так двадцать у меня, и не раскрытых тоже столько. И зачем эти два дебила на трассе остановились? Справить нужду им надо было…

— Да ладно, Михалыч, все равно бы на нас повесили, ну к утру бы дохлой нашли, а так хоть есть с кого показания снять…

Это они про меня? Дохлой? Ушибленные на всю головушку? Я еще здоровая и нормальная.

— Ты не торопись дело то возбуждать, может, там и не было ничего…

— Ну, изнасилования точно не было, докторишка ее осматривал, но ограбить могли и выбросить…

— Не мне тебя учить, сведи все …

Не успеваю подслушать разговор до конца.

Пробую пошевелиться, и аппаратура возле моей головы начинает дико пищать. Двери резко открываются, и вбегает человек в медицинском костюме, я даже разглядеть его не успеваю. Он подскакивает к аппарату, щелкает кнопками, проверяет капельницу, а затем заглядывает мне в лицо.

— Вы очнулись, очень хорошо, — бодрым голосом сообщает врач. — Напугали вы нас, милочка, двое суток в сознание не приходили.

И снова убегает.

Я шевелю руками и ногами, вроде все цело. Трогаю голову, на месте. И потом в голове проносится «двое суток в сознание не приходила»! Черт, где я? Почему рядом нет Кирилла?

И только потом вспоминаю слова полицейского «Чего с ней делать то будем, документов то нет»…

Точно. Я впала в бессознательное состояние, не успела сообщить свое имя, а документы, как и моя сумочка, остались в кабинете. Алексей же украл меня с территории…

И тут в голове проносятся воспоминания, и самое яркое из них — труп Алексея на зеленой траве. Я явственно вижу даже капельки крови, что блестели в лучах закатного солнца, и желтый листочек на его одежде.

Надо быстрее рассказать, вдруг посторонние наткнуться на труп и затопчут все следы! Руки судорожно начинают двигаться по одеялу, а аппаратура выдавать ужасные сигналы. На шум вбегает медсестра, и вот я отключена от приборов и из моей руки вынута игла капельницы.

Милая девушка наклоняется надо мной и приятным голосом сообщает: Хорошо, что вы очнулись, тут к вам из полиции пришли.

Через несколько минут в палату действительно вваливаются два толстых дядечки, один в полицейской форме, второй в штатском, позади их маячит доктор.

— Вы только недолго, пациентка очень слаба.

— Понятно, — рявкает в штатском на доктора.

Они оглядываются в поисках стульев, но это видимо палата интенсивной терапии, тут стулья не предлагают. Поэтому они недовольно крякают и достают папку. Стоя писать не очень удобно, поэтому тот, что в штатском, отдает папку напарнику и смотрит внимательным взглядом на меня.

— Вы можете назвать свое имя?

— Светлана Валерьевна Смирнова. Может вам и данные паспорта сказать?

— А вы их помните?

Я без запинки называю свои данные. Даже в бессознательном состоянии никогда не забываю их. А сама прокручиваю в голове фразы, надо правильно выложить информацию, последовательно и не запутаться.

— Что с вами случилось, можете рассказать?

— Да. Меня похитил Алексей Александрович Вольных.

— Хмммм, даже так…Жаних поди, — подал голос второй полицейский.

— Нет, Алексей Вольных работал со мной на одном предприятии, в свое время пытался шантажом получить от меня некоторую сумму денег. Был под следствием. Бежал из-под стражи. Меня похитил с территории предприятия, где я сейчас работаю, чтобы шантажом выбить из моего жениха сумму в двадцать пять миллионов. Держал меня в садовом домике, это где-то недалеко от места, где меня нашли. Садовое товарищество заброшенное посреди леса.

— Это «Ромашка», наверное, — бормочет тот, что в полицейской форме, и толкает локтем напарника.

— Тихо, — одергивает его второй.

— Я не знаю, сколько по времени меня удерживали, но вечером, когда я очнулась, приехала жена Алексея Вольных Дарья Семеновна Морозова. У них вышел конфликт с Алексеем, и она его застрелила.

— Етишь его налево, — воскликнул полицейский. — Э-это что, у нас еще и убийство.

И опять получил тычок локтем в бок.

— Я не видела, как стреляла Морозова, я только слышала разговор, а потом звуки выстрелов. Всего их было три. Когда машина Морозовой уехала, я попыталась освободиться от веревок, которыми была связана. А потом убежала.

Я выдохнула. И замолчала.

— А труп где?

— Там возле садового домика лежит.