Жизнь как триллер

— Нет. В тот же вечер мне на почту пришло электронное письмо — там было сказано, что если я обращусь в полицию, следующей жертвой будет моя дочь. Я жутко перепугалась за Карину, стала названивать ей, она сперва не брала трубку, а потом сказала, что ночует у подруги. Я попросила Карину никуда из дома подруги не выходить и одной по городу ночью не гулять, рассказала, что на меня напали. Дочь даже проявила участие, спросила, не пострадала ли я, но когда узнала, что у меня деньги пропали, рассердилась. Вроде я сама виновата, не надо таскать с собой наличные, надо все на карту класть, а карту в поясную сумку прятать. Такая вот мораль от Карины. Только вот поясная сумка не поможет — грабители могли и убить меня, не помешай им тот парень с собакой. Я уверена, они собирались меня если не отправить на тот свет, то хорошенько покалечить. И эти люди связаны с письмами-угрозами!

— Значит, вы решили нанять меня, верно? — уточнила я.

Майя кивнула.

— Когда я немного пришла в себя, позвонила Оксане — это уже утром было, попросила прийти. У Оксаны как раз был выходной, она работает два через два, она поняла, что дело серьезное, и сразу же ко мне прибежала. Из дома я боялась выходить — вдруг эти отморозки на меня средь бела дня нападут! И по телефону надо говорить осторожно — вдруг они все прослушивают… У меня, видимо, началась мания преследования — все время кажется, что за мной следят, может, даже знают, что я с вами встретилась. Но Оксане я рассказала о том, что на меня напали. Она тоже советовала написать заявление в полицию, но я сказала, что мне угрожали. И тогда она вспомнила, что одна ее знакомая как-то обращалась к вам за помощью — полиция ей помочь не могла, а у нее ситуация была критическая. Оксана позвонила своей знакомой, и та дала номер вашего телефона. Никогда бы не подумала, что прибегну к услугам телохранителя, но ситуация у меня действительно критическая, одна я не справляюсь. И с каждым днем все хуже и хуже становится…

— Видимо, кто-то и в самом деле пытается вам навредить, — заметила я. — Майя, скажите, у вас есть враги? Недоброжелатели, кого-то вы, возможно, подозреваете в том, что происходит?

— Конфликты у меня случаются разве что с дочерью, — усмехнулась Рудовская. — Но это не потому, что она хочет мне зла, а по той причине, что она переживает переходный период. Точнее, не переходный — кризис подросткового возраста, по идее, заканчивается в четырнадцать лет, но у Карины он слегка затянулся. Не знаю, как это назвать еще, но, видимо, дочка ищет свое место в этой жизни, путается, злится и срывается на мне. Я прекрасно понимаю, что Карина хочет доказать свою независимость — именно поэтому она не ночует дома, не рассказывает мне о своих друзьях, прогуливает школу. Вроде как ей на все наплевать, и тут ничего не сделаешь. Я пыталась как-то повлиять на дочь, но это бесполезно, Карина все делает наперекор мне. Поэтому я поняла, что единственное разумное решение — переждать, когда все это закончится. Я надеюсь, что это закончится, не на всю жизнь ведь она такая…

— Карина может быть замешана в том, что с вами происходит? — поинтересовалась я. — Она способна на подобные выходки?

— Про письма на электронную почту и в социальной сети — затрудняюсь ответить, я не хочу подозревать свою дочь, — проговорила Майя. Потом со вздохом добавила: — Но кто ее на самом деле знает, может, она посчитала это веселой шуткой… А вот нападение — точно не ее рук дело. Карина, каким бы неуправляемым подростком ни была, не рискнет перейти черту. Она, по сути, добрая девочка, вот только немного запуталась в себе и не понимает, как нужно себя вести. Но подстроить нападение на мать, которое могло неизвестно как закончиться, — нет, на такое Карина не способна. Она эгоистична, агрессивна, раздражительна, своенравна, но при этом не преступница. За нее я могу поручиться.

— Хорошо, раз Карина, по-вашему, не имеет отношения к данным событиям, то кто может желать вам зла? — спросила я. — Хорошенько подумайте, прежде чем отвечать. Возможно, вы кому-то перешли дорогу, кого-то обидели и этот человек решил вам отомстить?

Рудовская задумалась. Потом неуверенно проговорила:

— Конечно, я могу и не подозревать, что плохо с кем-то обошлась, но пока на ум мне ничего не приходит. Когда я получила первое письмо в социальной сети, то решила, что мне пишут завистники. Если хотите, это обратная сторона популярности. Стоит человеку заявить о себе на весь мир, как он тут же обрастает сторонниками и противниками. Я ведь могу и не знать этого человека в лицо! Он может быть таким же писателем, как и я, только ему, в отличие от меня, не так повезло, и на этой почве данный человек меня ненавидит. Может, это уже состоявшийся автор, которому не нравится новый конкурент, а может, вообще человек, далекий от написания романов. Мало ли, вдруг кто-то испытывает ненависть к успешным людям, а я стала его жертвой лишь вследствие стечения обстоятельств? Но конкретных предположений у меня нет.