Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир

23 ноября флот покинул Номбре-де-Диос (как Никуэса[321]

переименовал в 1508 году Пуэрто-де-Бастиментас) и в тот же день причалил к месту под названием Гигуа (вероятно, устью Рио-Куле-бра). Там шлюпки, вышедшие на берег, опять повстречали толпу индейцев, с которыми завязалась небольшая торговля. Адмирал не упоминает об этом заходе, но утверждает, что после прохождения 15 лиг «с большими усилиями» к востоку от Номбре-де-Диос ветер и течение отбросили флот назад. «Но, снова направляясь в бухту, из которой вышел раньше, я нашел по пути другую, которую назвал Retrete[322]

, где укрылся, пребывая в большой опасности и сожалении; и очень устали как я, так и корабли и мои люди». Была суббота 26 ноября.

Говоря о гавани Эль-Пуэрто-дель-Ретрете как о следующей остановке, Поррас упоминает ее очень малые размеры. Фернандо рассказывает более подробно. Флот встал снаружи, в то время как люди с высланных шлюпок просигналили о возможности входа в бухту. Одна из них вернулась обратно и привезла с собой благоприятные отзывы об этом месте. Внутри оказались крутые берега, к которым кораблям пришлось бы непосредственно пристать, поскольку гавань оказалась такой маленькой, что «не смогла вместить пять или шесть кораблей вместе». Ширина прохода, с обеих сторон которого торчали камни «острые, как алмазы» составляла всего 75—100 футов, а сам канал был очень глубок. Что это за крошечная уединенная гавань? Обычно ее идентифицируют как современный Пуэрто-Эскрибанос, примерно в 20 милях к востоку от Номбре-де-Диос, однако ширина входа по каналу глубиной от 10 до 12 футов между скалами там ближе к 100 ярдам, чем к 100 футам. Кроме того, Эскрибанос намного больше, чем описывает Фернандо, и в ней могли свободно разместиться на достаточной глубине не менее тридцати – сорока адмиральских каравелл.

Во время поисков таинственной Ретрете в январе 1940 года я прочитал вслух описание Фернандо опытному местному лоцману, который тут же сказал, что это место напоминает крошечную гавань-убежище в 2 милях к западу между Эскрибаносом и Рио-Кулеброй, под названием Эль-Портете. В начале нашего века эта маленькая дыра в рифах играла некоторую полезную роль, как место для погрузки кокосов. Шхуны длиной от 14 до 15 футов заходили туда и вставали вдоль берегов. Плоская местность вокруг бухты совпадает с окрестностями Ретреты, описываемыми Фернандо. За последние полвека размеры этой гавани стали намного меньше из-за роста коралловых рифов, ширина входа теперь составляет едва ли 15 футов, а внутри не нашлось бы места для четырех каравелл Колумба, даже если поставить их борт в борт. С другой стороны, никто идущий вдоль берега не заподозрил бы, что в этом месте есть гавань, и не выслал бы шлюпки, а при подходе с востока Эскрибанос открывается в первую очередь. На самой ранней французской карте 1570 года, изображающей Ретрету как нечто большее, нежели неясное пятно, эта бухта имеет чашеобразную форму и находится в положении, соответствующем Эскрибаносу. После долгих дебатов Гарвардская экспедиция пришла к окончательному выводу, что, несмотря на преуменьшение Фернандо размеров гавани, местом стоянки Колумба все-таки стала Пуэрто-Эскрибанос, а последующее землетрясение, случившееся уже после визита Колумба, сильно увеличило ее поверхность.

Из-за небольшой площади Ретреты в 1502 году каравеллам пришлось встать непосредственно у берега, что дало морякам возможность поучаствовать в долгожданной частной торговле. Ночью, или же всякий раз, когда офицеры не проявляли бдительности, они по двое-трое сбегали на берег и, проследовав индейскими тропами в туземные деревни, подпольно торговали оружием, а также, как говорит Фернандо, «совершали тысячу бесчинств, из-за чего индейцы были спровоцированы на изменение манер, нарушали мир и затевали драки». Кончилось тем, что возмущенные индейцы в большом количестве собрались возле судов, стоявших у берега. Колумб пытался склонить их на свою сторону терпением и вежливостью, но, «…заметив их высокомерие, велел выстрелить из артиллерийского орудия, чтобы вселить ужас, на что те ответили криками, угрожающе колотили дубинками по деревьям и показывали, что не боятся шума, почитая выстрелы за гром. Чтобы сбить с них гордыню, Адмирал выстрелил в группу собравшихся на холме, чтобы ядро, упавшее посреди них, дало понять, что этот гром несет и удары молнии. После этого туземцы не осмеливались выглядывать из-за холмов. Жители этой страны были самого правильного телосложения, какого еще не видели среди индейцев: они были высоки, худощавы, без вздутия живота и с красивыми лицами». Таким образом, местное население, по-видимому, представляло собой другую расу, отличную от индейцев куна-куна или сан-блас, имеющих коренастое телосложение, широкую грудь и ненормально короткие ноги, ослабленные многими поколениями проводящих жизнь в каноэ.