Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир

К маю 1505 года Колумб наконец почувствовал, что может передвигаться на муле. Предсказывалась долговременная хорошей погода, поэтому Адмирал решился на длительное путешествие ко двору в Сеговии в Старой Кастилии, через Сьерра-де-Гвадаррама из Мадрида. В должное время ему милостиво дозволили увидеться с королем, но эта личная встреча ничего не дала. Его высочество был мягок, учтив и, как всегда, уклончив. Он действительно предложил назначить арбитра для урегулирования юридических претензий Адмирала и согласился с предложением Колумба назначить этим человеком его бывшего защитника Диего де Дезу, архиепископа Севильского. Но все-таки Деза был избавлен от этой неловкой обязанности самим же Колумбом, который хотел, чтобы через арбитраж рассматривались только его денежные требования, в то время как король настаивал на том, чтобы вопросы адмиралтейства и вице-королевства были брошены в тот же котел (Колумб категорически отказался признать, что эти аспекты подлежат арбитражной юрисдикции). Он был назначен адмиралом, вице-королем и губернатором королем и королевой и, следовательно, обладал четко определенным законным правом на эти должности для себя и наследников, не допуская никакой иной трактовки этого вопроса. Король намекнул, что, если Колумб откажется от этих титулов и доходов, с ними связанных, он получит прекрасное поместье в Кастилии с высокой рентой. Надо думать, что потомки Адмирала часто жалели, что он не пошел на такой обмен. Его оскорбленное чувство чести и непреклонность, граничащая с упрямством, позволившая преодолеть все человеческие и материальные препятствия и совершить четыре величайших плавания в мировой истории, не позволили ему пожертвовать обещанными плодами своих завоеваний. У него должно было быть все или ничего; и это «ничего» он и получил.

В 1505 году двор переехал в Саламанку, а затем в Вальядолид, и Колумб с трудом за ним последовал. Артрит усиливался, и большую часть времени Адмиралу приходилось быть прикованным к постели. Были ли эти мучительные боли единственной расплатой, которую он должен был получить за все свои открытия и перенесенные трудности? Все чаще и чаще он, должно быть, искал какого-то объяснения у непостижимой божественной воли, которая предопределила его многочисленные страдания. Был ли Бог все еще разгневан гордыней Адмирала в те памятные дни, когда у его ног лежал целый новый мир? Разве божественное сострадание не положило бы конец этим пыткам и не даровало бы ему какой-нибудь знак королевского милосердия, прежде чем он отойдет в еще один мир, но совсем иной? Почти до последнего дня своей жизни, как мы видим, он планировал распределение будущих доходов, включая погашение старых долгов расточительного отца, постройку часовни на Эспаньоле, в которой можно было бы служить мессы за упокой его души, и создание фонда для пожертвований на возвращение Гроба Господня. Колумб был абсолютно уверен в справедливости своих притязаний и, казалось, не сомневался, что Бог узреет их истинность если не в пользу его самого, то хотя бы для наследников. Если бы Бог пожелал наказать его, да свершится Его воля; но, несомненно, Бог одобрил бы эти благочестивые распоряжения последней воли Адмирала и таким образом позаботился бы о том, чтобы его потомки были поставлены на путь их исполнения.

Почти в последний момент появился новый проблеск надежды. После смерти королевы Изабеллы король управлял ее королевством Кастилия в качестве регента при дочери инфанте Хуане и ее муже эрцгерцоге Филиппе Австрийском. Фердинанд, хитрый политик и старый лис, решил обманом лишить их наследства, женившись на юной племяннице французского короля Людовика XII в надежде произвести на свет сына и наследника престола Кастилии. Этот брак дал Филиппу и Хуане намек на то, что им лучше обеспечить свои права без дальнейших проволочек. В конце апреля 1506 года они высадились в Ла-Корунье[326]. Теперь Колумб надеялся добиться от Хуаны справедливости, в которой ему отказал ее отец. В конце концов, она была дочерью Изабеллы, и Адмирал хорошо помнил, как малолетняя инфанта донья Хуана сидела с открытым ртом рядом со своей матерью, когда Колумб привез домой первых индейцев и рассказал монархам удивительные истории о золотой Индии. Если бы Адмирал был достаточно здоров, он бы самостоятельно изыскал аудиенции у новой королевы и бросился бы к ее ногам. К сожалению, больного Колумба уже тяжело было сдвинуть с места, и от его имени к кастильскому двору был послан аделантадо с целью поцеловать руки молодым монархам и просить благосклонности к своему обиженному, хотя и выдающемуся брату.

К этому времени болезнь Колумба быстро прогрессировала, и его приближенные видели, что конец уже близок. 19 мая 1506 года Адмирал утвердил свою последнюю волю и завещание, сделав дона Диего наследником всего имущества и привилегий, упомянув при этом остальных оставшихся в живых ближайших членов семьи, включая Беатрису Энрикес де Харана, и выделив некоторую сумму на оплату «долгов совести» в Генуе и Лиссабоне.