Жизнь космического корабля

За это время случилось многое. Основателей фонда пытались убить. Пытались похитить их детей или родных. Пытались уничтожить сам фонд. А про такие мелочи, как саботажники и шпионы и говорить не приходилось. Но каким-то чудом… или эти двое — Словарева и Введенский сами были чудом, все обходилось. Из мемуаров Словаревой становилось ясно — Словарева была избыточно осторожна, а Введенский предпочитал экстрим во всем. Как они уживались — бог весть. Хотя судя по мемуарам — неплохо. А судя по династии Введенских, которая до сих пор процветала на старой Земле, детей они тоже сумели воспитать достойно. А еще через год и было совершено под патронажем фонда Верстовского решающее открытие. А именно — открытие гиперпространства. И фонд начал его разрабатывать. Шаг, другой… и оказалось, что до Проксимы Центавра лететь всего два месяца. Это если в гиперпространстве, в верхнем его слое. А ведь этих слоев — бесконечное множество.

И началось расселение людей по планетам. Сначала солнечной системы. Потом — ближайших галактик. А потом и дальнейших. Контакты с внеземными разумами.

И начало этому положил фонд Верстовского. Что самое важное, туда по-прежнему приходили ученые. Талантливые ученые. И до сих пор фонд Верстовского работал на Земле Изначальной. До сих пор им управляли Введенские, открывшие филиалы фонда на каждой десятой планете, принадлежащей людям.

Аврора пролистнула несколько страниц — и залюбовалась Словаревой и Введенским. Их фотография была размещена в самом конце книги. И они там были такие…

Яркие, молодые, веселые и счастливые. Аврора знала, что они умрут в 2054-ом году. Сначала она, а потом, через полгода и он. Успеют слетать на Марс, побывать на Юпитере и посмотреть на кольца Сатурна. Эпилог был дописан уже не Словаревой. Даже два эпилога. Первый был дописан Введенским. И искренне поразил девушку. Она-то считала, что между этими двумя было теплое чувство привязанности и благодарности с ее стороны и холодный расчет с его стороны. Ан нет. Словарева писала о своем муже так, что строчки были пронизаны теплом. А он о ней…

'Единственная женщина, которая могла понять меня'… 'Самая очаровательная и изменчивая'… 'Женщина, которая жила только ради меня и наших детей'… 'Женщина, которая безумно любила и меня, и наших детей и весь мир… она умирала счастливой, зная, что с нами все будет хорошо'…

И заключительный аккорд.

'Я жду нашей встречи и не боюсь смерти. Она обещала дождаться меня за порогом. Она всегда старалась выполнить свои обещания. И я верю — мы с ней обязательно встретимся. Только бы поскорее. Жить без нее почему-то совсем не получается. Алюшка, мой свет, моя любовь, моя жизнь, навеки. '

Второй эпилог был приписан их младшей дочерью. Алиной, названной в честь матери. Совсем коротенький. С подписями всех троих детей.

'Сегодня, 28.11.2054 г. умер наш отец. Он ушел спокойно. Ушел к нашей маме, надеясь, что она ждет его там за чертой. И зная, что может надеяться на нас. Папа, мама, мы обещаем, что не посрамим вашей памяти. Мы сделаем все, чтобы вы смогли нами гордиться. И будем продолжать ваше дело. Спите спокойно, родные и любимые. Мы вас не забудем. Никогда. '

Аврора вытерла слезы и свернула книжку. Еще не хватало, чтобы ее видели такой. Потом от насмешников не отмахаешься.

А отмахиваться приходилось.

Шла третья стандарт-неделя ее службы.

Хотя служба — это было громко сказано.

Армейские порядки ее не напрягали. Совершенно. Распорядок дня — тоже. Ничего принципиально нового Аврора в нем не находила. Шесть утра. Подъем. Через десять минут надо быть на зарядке, от которой Аврору никто не освобождал. Это на полчаса. Потом ей час на свободное время — официально утренний туалет и уборка комнаты — и завтрак. Небогатый. Каша с тушенкой. Хлеб с маслом. Чай.

Впрочем, Авроре хватало. Разносолов ей не требовалось. Пища была простая питательная, помогала поддерживать тело в рабочем режиме… а всякие деликатесы — это излишество.

Дальше у солдат шли политинформация, развод, занятия, самоподготовка, а Аврора, поприсутствовав на политинформации, брала свой рюкзак с техникой — и отправлялась работать.

Кому что — а ей сети и техника.