Жизнь, которую я изменю. Книга 1: Спасение клана Учиха

— А палец отрастёт? — спросил он с любопытством, зная о потрясающей живучести и просто невероятной регенерации мечника. И это даже если бы Хошигаки не восстанавливал его меч.

— Куда он денется, конечно, отрастёт, — самодовольно хмыкнул напарник, оставляя кунай и кольцо с иероглифом «юг» на земле. И, как показалось Итачи, обеспокоенно посмотрел на его рану, кровь из которой, стекая по ноге, заливала ботинки. — Извините, Итачи-сан. Вот. Это — бинты. Новые. Вчера только купил для моей деточки.

Итачи поймал плотный моток.

— Суйгецу! Мы уходим, — коротко бросил замершему мальчику Хошигаки. И они довольно быстро побежали на юго-восток, в сторону Страны Воды.

— Чёрт, — прошипел Итачи, когда остался один. — Больно-то как…

Он смыл кровь в луже, в которой ещё недавно хоронился водный мальчик, перебинтовал рану и вздохнул, размышляя. Страна Мороза находилась совсем недалеко от Страны Рисовых Полей: там располагалось их убежище. Сейчас, с рваной раной на половину правого бока и после потери такого количества крови, использовать призыв или обратный призыв было опасно. Рьючидо — это не заповедник для безобидных хомячков, там и сожрать могут, если будешь слишком приятно пахнуть кровью.

— Шисуи мне голову оторвёт, если я так глупо умру, — пробормотал Итачи, направляя всю чакру к ране и радуясь, что печень не задета и у него просто большая кровопотеря. Как рассказал ему Кисаме, его Самехада была дополнительным желудком-чакронакопителем трёххвостой черепахи — Исобу. Поэтому от полуразумного меча можно было ожидать и всяких пакостей, вроде какого-то парализующего яда или другой подобной дряни.

Итачи поблагодарил Рикудо, что змеиный саннин ещё год назад настоял на токсикации различными ядами, чтобы выработать у его организма сопротивляемость. На случай столкновения с типом вроде Сасори. Сейчас бок покалывало, и правая сторона немела, но Итачи встал и пошёл на запад, прихватив с собой кольцо Кисаме и запечатав артефакт в продуктовый свиток. Как рассудил Итачи, фуин-печати останавливают время для хранения еды, а значит, любой предмет попадет в двойное подпространство, так что обнаружить местонахождение этой «памятной вещицы» Лидеру вряд ли удастся.

* * *

Итачи очнулся, почувствовав чьё-то присутствие. Он открыл глаза и увидел белку, которая стремглав ретировалась, заскочив на дерево. Оглушительно пели птицы. От дурманящего аромата цветов, или от того, что он потерял сознание, кружилась голова.

Размотав намокшие бинты, он увидел отвратительную рану, которая, если судить по запаху, ещё и воспалилась. Порывшись в подсумках, нашёл только пару кроветворных пилюль и отругал себя за то, что в последнее своё посещение убежища не пополнил аптечку. Сначала ушёл в Рьючидо, потом отмечали день рождения Кабуто, у которого как раз хотел всё попросить. Потом возился с малышнёй. Шо так и норовил оттаскать за волосы, а Кенджи догонял и обнимал под коленку. Самый мелкий — официальный сын, Такеши, забавно пускал слюни, пытаясь гулить, и тоже был далеко не безразличен к длинным волосам. На Иму и Ёши даже не оказалось времени, повозиться с ними тоже хотелось, но отвлёк Саске и…

Итачи вздрогнул, чувствуя, что снова впадает в сонливое отупение и, стряхнув с себя оцепенение, поднялся и пошёл дальше, раздумывая, не это ли та болезнь, которую предвещали видения старшего брата.

* * *

Он обогнул Хотто и, поколебавшись, направился к убежищу через перевал, сокращающий дорогу почти на двести километров. Горная тропа была не очень сложной, но из-за таяния снегов на вершинах могла быть ненадёжной. Итачи рискнул. Чакра плохо поддавалась контролю, и вряд ли он был способен на какое-то ниндзюцу, но удержаться на ногах — запросто. Пройти оставалось всего-то тридцать километров, чтобы свалиться родным практически на голову, так как убежище находилось по другую сторону перевала.

* * *

Странное журчание привело в чувства. Итачи открыл глаза и понял, что лежит на берегу ручья и слышит, так течёт вода. Пить хотелось неимоверно. Он попытался подсчитать, сколько прошло дней после ранения, но так и не понял. То ли три, то ли все пять, а может всего два... Мысли путались. Бок горел. Облизав непослушным распухшим языком сухие и потрескавшиеся губы, он рывком поднялся. Пить было нельзя. Ручей казался знакомым, и он, пошатываясь, побрёл на автопилоте, чувствуя, что уже совсем близко.

* * *

— Ита-а-ачи-ку-у-н, — он открыл глаза.

Снова.

Итачи испытал крохотное раздражение от того, что организм подвёл его и опять отключился. Раздражение было маленьким, от того, что он просто устал. Смертельно устал.

— Кто-о-ни-и-бу-у-удь! Нару-у-то! — на грани восприятия звуки, сливающиеся в голоса, и какие-то шумы мешали ему спать.

— Что-о-о-сним? — По-мог-и-имне! — Бриего... — искажённо, словно в каком-то зеркальном лабиринте, блуждал странный разговор.

Что-то ярко-красное. Он потянул руку. Мягкое. Потом стало легко и хорошо, и было ощущение полёта.

Отстранённо Итачи подумал, что дошёл и что он в надёжных руках, и окончательно отключился.

Примечание к части