Жизнь, которую мы создали. Как пятьдесят тысяч лет рукотворных инноваций усовершенствовали и преобразили природу

Пока что работа по восстановлению популяции американского каштана продолжается. В 2019 году трансгенные каштаны, устойчивые к грибку, были высажены в нескольких штатах, что послужило началом долгосрочного исследовательского проекта, цель которого – на примере разных штатов изучить, как восточные леса отреагируют на возвращение американского каштана. Рабочие группы Фонда американского каштана и Университета Сиракьюс выращивают в питомниках трансгенные устойчивые к грибку саженцы, происходящие от первого поколения экспериментов со скрещиванием трансгенных и обычных деревьев, чтобы, как только будет получено одобрение, разослать их в парки, ботанические сады, другие древесные питомники и частные землевладения. А скрещивание с дикими деревьями повышает генетическое разнообразие восстановленной популяции, которую когда-нибудь, вероятно, удастся применить для возрождения целой лесной экосистемы.

Противники проекта возрождения американского каштана опасаются непредвиденных последствий эксперимента, бороться с которыми будет сложно или даже невозможно. Ведь американских каштанов в восточных лесах не было (функционально) почти сто лет, и леса, вероятно, успели адаптироваться к их отсутствию. А раз так, то возвращение американского каштана рискует непредсказуемым образом дестабилизировать нынешнюю экосистему. Но по моему мнению, экологические риски в данном конкретном случае минимальны и меркнут на фоне ожидаемой выгоды – возвращения в экосистему дерева, которое на самом деле полностью никогда не исчезало и у которого масса полезных качеств, как питательных, так и структурных.

Успех американского каштана показывает, насколько велики возможности синтетической биологии, когда речь идет о том, чтобы помочь видам адаптироваться и сохраниться, даже если для этого нужно перенести какие-то эволюционные находки с одной ветви древа жизни на другую. Но что если перед нами стоит противоположная задача – не сохранить вид, которому грозит исчезновение, а вернуть себе контроль над популяцией, которая чрезмерно разрослась? Можем ли мы использовать новый инструментарий для генной инженерии в обратную сторону?

Возвращение блицкрига

Комаров никто не любит. Они мелкие, везде лезут и мерзко пищат. Мое знакомство с Комарами с большой буквы «К» состоялось во время первой арктической экспедиции. Меня предупреждали, что тамошние кровососы – это прямо ужас-ужас, и я отнеслась к этому серьезно. Я выросла на юго-востоке США и представляла себе, что такое беда с кровососами, особенно по вечерам. Запаслась спреем от комаров, длинными штанами и ветровкой. И решила, будто готова ко всему.

Первые несколько дней прошли неплохо. Мы плыли на каноэ по реке Айкпайкпек на Северном склоне Аляски. Было начало июля, поэтому бурные вешние воды уже схлынули и река текла спокойно. Мы лениво сплавлялись по течению, собирая кости и зубы животных ледникового периода, которые как раз обнажились из-под слоя мерзлой грязи, смытой недавними потоками талой воды, и в изобилии лежали на берегах и песчаных отмелях. Было прохладно, но не холодно, на небе ни облачка, солнце светило круглые сутки. А еще дул приятный ветерок.

А потом ветер стих и нагрянули комары.

И начался сущий кошмар. Комары были мелкие-мелкие (мне сказали, что эти пикирующие бомбардировщики всегда налетают в конце сезона; очевидно, в начале сезона комары крупнее и неповоротливее и их проще убить) и принимались сосать кровь, не успев даже пристроиться на коже. Репелленты их не отпугивали, сколько ни обливайся. Они налетали тучами. Иногда мне удавалось пришлепнуть десяток-другой, просто хлопнув в ладоши перед лицом. Если бы я не носила накомарник (купленный в последнюю минуту в каком-то магазинчике в Фэрбенксе), меня бы, наверное, кусали и в глаза, и в ноздри.

В тот день мы были на реке не единственными страдальцами. Теплокровных животных на Аляске мало, и мучились все, кто мог поспособствовать кормежке комариной стаи. В какой-то момент я увидела, как по реке впереди нас бредет лось, то и дело с головой окунаясь в ледяную воду, чтобы полегчало хоть на секунду. Комаров не любят даже лоси.

Моя встреча с арктическими комарами была просто адом кромешным. Но у арктических комаров, по крайней мере пока, есть одна положительная черта. Они не переносят болезней. Их стаи причиняют массу мучений, но не убивают. Чего не скажешь о комариных стаях во многих других местах, где один укус может стать смертным приговором.