Жизнь Льва Шестова. Том 2

Главы 11–15 статьи «В фаларийском быке» Шестов посвятил Киркегарду. Эти пять глав — первое, что было им написано для печати о Киркегарде. Здесь уместно напомнить, что Шестов услышал о нем только в 1928 г. и что он начал заниматься Киркегардом по совету Гуссерля (см. стр.21). О своих чтениях Киркегарда он упоминает не раз в письмах к Ловцким (см. письма дек. 1928; февр., апр. и дек. 1929; янв. 1931). Первые записи о Киркегарде (6 набросков) Шестов внес на последние страницы недатированного манускрипта № 57, начатого, вероятно, в 1929 г. Сохранилась еще одна рукопись (№ 58), начатая 5 февраля 1931 г., почти целиком посвященная Киркегарду. В нее внесены четыре наброска о Киркегарде, два из которых — о Киркегарде и Нитше. В письме к Ловцкому от 6 августа 1931 г. Шестов пишет, что хочет читать в Нитшевском обществе о Нитше и Киркегарде, а в письме к Эйтингону от 10 сентября, — что он еще не готов (см. стр.79 и 84). Можно предположить, что наброски о Киркегарде и Нитше относятся к тому же времени, что письмо к Эйтингону. В вышеприведенных письмах к Шлецеру Шестов говорит о глубоком впечатлении, которое на него произвел Киркегард: «Прошедший год — моя встреча с Киркегардом — был особенно трудный»… «Меня прошлую зиму в связи с изучением Киркегарда измучили»… «Очень хотелось потолковать с Вами на эти темы: а то все приходится в себе самом вынашивать и иногда это очень трудно бывает». О «встрече» Шестова с Киркегардом Фондан пишет: «Шестов… сказал однажды, когда я заметил, что он выглядит похудевшим и усталым: "Ничего, в это состояние привела меня борьба с Киркегардом"». (B.Fon- dane. Heraclite le pauvre. — "Cahiers du Sud", № 177, 1935, стр.579). К этому времени особенно применимы слова Г.Адамовича, сказанные обо всем творчестве Шестова:

«У него было "выстрадано" все, что другим далось даром. Оттого его книги останутся живы, когда будет забыто девять десятых из написанного его современниками». («Русские Записки», № 13, январь 1939, стр.196).

***

В это время Шлецер должен был познакомить Шестова с французским журналистом Фредериком Лефевром (Lefevre), сотрудником еженедельной газеты «Нувель Литерер», который хотел написать о нем статью-интервью. В июне они должны были встретиться у Шлецера. Но встреча в это время не состоялась и была отложена на осень. Так как осенью Шлецера в Париже не было, то Лефевр просил друга Шлецера, Иосифа Ефимовича Путермана, устроить встречу. «От Путермана получил письмо, — пишет Шестов Шлецеру 8 октября, — что в субботу [10.08.1931] днем Лефевр с ним будут у меня. Жаль, что Вас тут нет — Таня будет помогать». В письме к Шлецеру Шестов описывает свои беседы с Лефевром:

Лефевр был у меня два раза. Самая большая трудность была в том, что он все требовал, чтобы было понятно. 250 ООО человек, говорил он, будут читать — и нужно, чтобы все понимали. Но в конце концов, помирились: он уступил и я уступил. Не знаю, будете ли Вы довольны, но если Вы, читая, не забудете, что невероятно трудно говорить понятно о непонятном, Вы будете судить снисходительно. К тому же еще мой французский язык. Хорошо, что Таня присутствовала — она все-таки выручила. Без нее, вероятно, ничего бы у меня не вышло. Она записывала, скорей догадываясь, что я хотел сказать, чем воспроизводила мои слова. Завтра получу корректуру.

(20.10.1931).

Статья Лефевра появилась в «Нувель Литерер» 24 октября 1931 г. под заглавием «Час с Шестовым» («UneheureavecLeonChestov»). Об этой статье Шестов пишет Шлецеру:

Я не очень рассчитываю, что будет большая польза [от статьи в «Nouv. Litt.]. Для Лефевра — т. е., по его мнению, для читателей Nouv. Litt. вышло слишком трудно. Для меня — наоборот, мы слишком щадили читательские головы. Правда, может быть, что и мне и Лефевру не видно: мы оба обалдели, и Таня тоже, от необходимости сочетать доступность с труднейшими философскими проблемами. Очень интересно, как Вам покажется: когда это письмо придет, верно, N.L. будут уже у Вас.

(23.10.1931).