Жизнь мальчишки. Том 2

— Я сказал, перестаньте его бить, — повторил Дэви. — Пожалуйста. Он же вам ничего не сделал. Зачем такая жестокость!

— А затем, — ответил мистер Вежливое Обращение. — Может быть, это жестоко, но другого обращения он просто не понимает. К тому же это меня развлекает.

И хозяин балаганчика ударил зверя в четвертый раз, изо всех сил.

Я увидел, как рука Дэви стиснула железные перила загородки, остатки батончика в другой руке он тоже раздавил, даже не заметив этого.

— С меня хватит, — сказал Джонни. Отвернувшись от загона, он двинулся мимо нас по узкому проходу к выходу из трейлера.

— Давай, Дэви Рэй, пойдем, нам пора, — сказал я своему приятелю.

— Его нельзя бить, — повторил Дэви Рэй. — Это несправедливо.

Мистер Вежливое Обращение вырвал биту из шкуры трицератопса и повернулся к нам. С гвоздей биты стекали капли крови.

— Такого редкого зверя, как этот динозавр, нельзя держать в клетке со всякой дрянью.

— Похоже, парень, ты решил получить за свой полтинник все, что можно, — проговорил хозяин балагана.

Его голос звучал устало, на его лбу блестели капли пота. Бить трицератопса тяжелой бейсбольной битой было нелегко, ведь каждый раз, когда гвозди втыкались в шкуру, приходилось с усилием выдирать их обратно. Поработав битой хозяин немного остыл.

— Давайте, деревенщина, пора вам двигать домой, — сказал он.

Но Дэви Рэя не так-то просто было унять. Его глаза напомнили мне пару горящих углей.

— Послушайте, мистер, вы хоть понимаете, что оказалось у вас в руках?

— Понимаю, пацан. Ходячий мешок с дерьмом. Хочешь купить его у меня? Черт, я уступлю его тебе со скидкой. Пусть твой папаша принесет мне пять сотен долларов. А потом делайте с ним, что хотите: он сможет класть кучи у вас в саду, или можешь брать его с собой в кроватку.

Дэви Рэй не сбила с толку и эта речь.

— Его нельзя бить, — упрямо настаивал он. — Это жестоко и несправедливо. Нельзя ненавидеть кого-то только за то, что он живой.

— Да что ты вообще можешь знать? — фыркнул мистер Вежливое Обращение. — Такой сопляк, как ты, пацан, еще ничего не знает о жизни! Поживи еще хотя бы лет двадцать и нахлебайся этого дерьмового мира столько, сколько нахлебался я, а потом приходи ко мне и учи, что такое хорошо, а что плохо!

То, что сделал Дэви Рэй дальше, было очень странным. Он бросил остатки своего батончика за загородку загона, прямо в грязь под самую клювообразную пасть трицератопса. Сладость упала в отвратительную жижу с легким хлопком, плоп. Трицератопс продолжал стоять на одном месте, крепко закрыв глаза тяжелыми веками.

— Эй, ты! Не смей ничего бросать за загородку, пацан! Вам пора выметаться — представление окончено!

Я заторопился к выходу.

Услышав за собой хлюпающий звук, я обернулся и увидел, как трицератопс, опустив морду, сгреб лакомство вместе с изрядной долей жижи, работая своей пастью наподобие живого экскаватора. Сделав несколько жевательных движений, зверь откинул голову, позволив содержимому рта свободно соскользнуть в желудок.

— Давайте выметайтесь! — снова подал голос мистер Вежливое Обращение. — Я закрываюсь…

Трейлер затрясся. Трицератопс снова поднимался на ноги, обтекая грязью, словно древний болотный обитатель. Могу поклясться, что на моих глазах он высунул из кривого рта, украшенного запекшейся грязью, здоровенный язык цвета ржавчины и размерами не меньше обеденной тарелки и облизнул остатки угощения. Потом, повернув свою лишенную природных украшений голову в сторону Дэви Рэя, трицератопс двинулся вперед.

Он напоминал танк, набиравший ход. Перед самым столкновением с железной загородкой зверь наклонил голову, и с сокрушительным грохотом, напоминавшим усиленный во много раз звук столкнувшихся футбольных шлемов, костяная пластина врезалась в железо. Затем, отступив назад на три шага, трицератопс снова пригнул голову и, возбужденно фыркнув, повторил попытку разломать свое обиталище.

— Эй, эй! Что это за шутки! — заорал все себя от ярости мистер Вежливое Обращение.

Трицератопс бросился вперед, разбрызгивая грязь во все стороны лапами или что там служило ему опорой. Его неимоверная сила внушала благоговейный ужас; под слоновьей кожей перекатывались бугры здоровенных мышц, от содрогания которых в страхе разлетались мухи. Железные прутья загородки подались, прогнувшись вперед, болты со скрежетом начали вылетать из своих гнезд.

— Прекрати биться, сволочь паршивая! Спокойно! Мистер Вежливое Обращение принялся что было силы колотить трицератопса битой; во все стороны полетели брызги крови. Но зверь словно не обращал никакого внимания на удары: он отступал назад и снова с неумолимой настойчивостью бросался на загородку; он хотел вырваться наружу и, как я понимал, уйти вместе с Дэви Рэем.

— Сволочь, сукин сын! Старый поганый идиот! — орал вне себя от ярости хозяин балаганчика. Раз за разом бейсбольная бита обрушивалась вниз. С дикими глазами хозяин оглянулся на нас.