Жизнь Микеланджело

Теперь, когда окончена эта трагическая повесть, меня одолевает сомнение. Я хотел дать в спутники своим страдающим братьям великих страдальцев, чей пример мог бы им быть поддержкой. Не ошибся ли я? Не приумножил ли я боль живых, заставляя их мучиться болью ушедших? Быть может, мне следовало, подобно многим другим, показать лишь героизм героев, набросив покрывало на всю бездну снедавшей их печали?

Но нет! Правда превыше всего! Я не обещал своим друзьям счастья ценою лжи, любою ценой, счастья во что бы то ни стало. Я обещал им только правду, даже ценою счастья, мужественную правду, резцом которой изваяны бессмертные души.

Дыханье правды сурово, но чисто. Омоем же в нем наши дряблые сердца.

Великие души подобны горным вершинам. На них обрушиваются вихри, их обволакивают тучи, но дышится там легче и привольнее. Свежий и прозрачный воздух очищает сердце от всякой скверны, а когда рассеиваются тучи, с высоты открываются безграничные дали и видишь все человечество.

Такова была и та исполинская гора, что поднялась над Италией Возрождения и своей изломанной вершиной ушла под облака.

Я не стану утверждать, что любой из нас, обыкновенных смертных, может жить на вершинах. Но пусть хоть раз в году люди совершат туда паломничество. Там обновится дыхание их легких и кровь, что течет в их жилах. Там они почувствуют себя ближе к Вечности. А когда они спустятся в равнину жизни, сердце их будет закалено для новых боев.

Ромен Роллан1906