Жизнь на общем языке

Она замолчала. Они лежали обнявшись и молчали, обдумывая то, что рассказали друг другу.

– Ты знаешь, – прошептал Матвей, – а нам ведь пора вставать. Скоро в аэропорт ехать.

– О-о-о, нет… – простонала расстроенно Клавдия и попросила. – Не тормоши меня пока. Мне так хорошо сейчас лежится. – И повторила, вздохнув: – Просто совершенно как-то чудесно. Тепло, уютно и спокойно.

– Не буду тормошить, – повторил он за ней понравившееся словечко. – Минут пятнадцать у нас еще есть.

Но вставать все-таки пришлось, а куда деваться.

Толком практически не спавшие уже вторую ночь, переполненные слишком сильными впечатлениями, ко всему перечисленному еще и не перестроившиеся на местное время, они в каком-то полусознательном, рассеянном состоянии собирались, выселялись из гостиницы. Матвей прощался со знакомыми и друзьями, приехавшими его проводить, Клавдия даже усилий не предпринимала, чтобы запомнить имена, представляемых ей Ладожским людей.

Понятное дело, что стоило самолету взлететь, как они оба вопреки всем правилам поведения при взлете, откинув спинки своих кресел, практически мгновенно заснули.

Самолет тряхнуло на воздушной «кочке», и Клава проснулась от этого мягкого толчка. Повздыхав-позевав, она посмотрела на Матвея. Скрестив руки на груди, чуть повернув голову в ее сторону, заботливо прикрытый Клавдией пледом, он спал глубоким, спокойным сном и тихо, как-то мило и уютно, посапывал во сне.

Клавдия смотрела на него и улыбалась, чувствуя, как расплывается приятное тепло в груди оттого, что она просто на него смотрит и думает о нем, и оттого, что он рядом.

Какая странная и дивная штука приключилась с ней. С ними.

Почему-то Клава была уверена, что никаких интимных отношений и близостей у них с Матвеем в этой поездке не будет. Почему-то ей казалось, что на самом деле эта поездка – что-то вроде смотрин, в которых они прикинут, насколько им хорошо в обществе друг друга и насколько сильно они испытывают сексуальное притяжение. Ну, что-то в этом духе: знакомятся, приглядываются, размышляют и прикидывают. И, как признался Матвей, он тоже не планировал стремительного сексуального развития их отношений.

Но провидение, категорически отказавшись прикидывать, что да как и к чему-то там присматриваться, само как-то распорядилось – и получилось. И как получилось!

Господи боже – как же у них получилось! Клавдия вот просто смотрит сейчас на него спящего, а у нее внутри трепещет, как сказали бы в старинных романах, «естество» и что-то там еще, в дополнение к трепещущему естеству, про его же фибры. И из-за этого самого предательски трепещущего естества, в совокупности с фибрами, от одного воспоминания об их близости Клавдию обдает горячей волной, пробегающей по телу из низа живота в голову, приливая к щекам и ушам, начинающим полыхать…

Такие вот печки ваши лавочки и елки же их метель.

Клавдии казалось, что там, под тем фантастическим Небом, с ними случилось что-то невероятное. Какая-то необъяснимая мистика и метафизика, из-за которых то их первое соединение получилось настолько потрясающим, что с ней произошел такой силы оргазм, какого она не испытывала никогда в жизни, красоты и мощи которого она даже представить себе не могла. На мгновение Клаве даже почудилось, что она… нет, они оба словно вылетели из своих тел, сливаясь в один яркий поток…

Ну, наверное, ей это все-таки показалось, утверждать и настаивать на том, что это случилось на самом деле, Клавдия бы не взялась, но вот именно такой силы чувства и эмоции переживала она в тот момент.

И, наверное, да, что-то такое с ними необыкновенное все-таки произошло на том сакральном холме в степи. Потому что утром, на рассвете, повторилось подобное же волшебство. По-другому, иначе, с большей нежностью, без той яростной спешки – но повторилось же! И вершины они снова достигли вместе, единым дыханием, и испытали это чудное, удивительное состояние парения, когда все ее тело словно плавилось, растворялось в неге и звенело восторженно каждым мускулом, каждой мышцей.

Клавдия объяснила себе этот странный феномен тем, что, во-первых, они оба находились под невероятным впечатлением от созерцания бесконечно прекрасного, завораживающего Космоса, настроившего их на мощные чувственные переживания. Ну а во-вторых, и по гораздо более приземленной причине, просто потому, что у нее давно не было секса, а еще дольше – такого оргазма… Нет, поправочка: у нее никогда не было секса, чтобы настолько совпадать с партнером.

А уж такого оргазма и подавно! А он вообще у кого-то бывает, чтобы вот так, до глюков, когда тебе кажется, что ты паришь?..

И, пока они с Матвеем принимали активное участие в празднике, устроенном в стойбище в их честь, параллельно с действом Клавдия занималась тем, что пыталась докопаться до причин и объяснить себе, почему у нее первый раз в жизни произошел настолько потрясающий, невероятный эротическо-сексуальный опыт. И что-то она себе там таки надумала и придумала, успокоив свое сознание выводом, что это был единичный, разовый случай. В том смысле, что два оргазма, но один случай под Небом.