Жизнь на Самоа

Чувствуя себя гораздо более здоровым, чем в предыдущие годы, Льюис много бродил пешком, наблюдая жизнь и обдумывая свои впечатления как возможный материал для эссе, романов и политических статей. Виденное увлекало его, отчасти это нашло свое отражение в «Примечаниях к истории»:

Апия, порт и торговый центр, в то же время главный очаг политической болезни Самоанского государства. Залив почти правильным полукругом глубоко вдается в сушу у подножия лесистой островерхой горы. Горные потоки размыли лежащий против берега барьер рифов. Поэтому волны, набегающие с севера, врываются в залив, почти не смягчаясь, и начинают кружить и швырять стоящие на якоре военные суда, а у коралловой кромки, повторяющей линию берега, не смолкает рев прибоя. В бурную погоду дороги здесь совершенно непроходимы. Город гроздьями и цепочками раскинулся по зеленому и плоскому берегу, на который издали, из глубины острова, смотрят верхушки гор. Мыс с западной стороны залива называется Мулинуу, с восточной – Матауту. Я приглашаю тебя, читатель, пройтись со мной вдоль берега от одной его оконечности к другой. Эта прогулка воочию познакомит тебя с историей Самоа и расскажет гораздо больше, чем можно почерпнуть из всех «синих книг» или «белых книг», изданных в мире по этому вопросу note 28

.

Мулинуу, откуда мы начинаем путь, – плоский мыс, обвеваемый всеми ветрами. Он засажен пальмами, а основанием своим упирается в мангровое болото. Вдоль мыса разместилась довольно жалкая деревушка. Тебе должно быть известно, что это исконная резиденция самоанских королей. Тем более ты удивишься, увидев доску с надписью, возвещающей, что это историческое поселение является собственностью немецкой фирмы. Впрочем, подобные объявления, составляющие одну из привычных черт пейзажа, скорее внушают мысль о спорности этих притязаний. Немного дальше к востоку нам придется обогнуть лавки, конторы и бараки самой фирмы. Затем мы пройдем через Матафеле, единственный действительно городской участок в этой длинной цепи деревушек, и, миновав немецкие пивные, магазины и немецкое консульство, достигнем католической миссии и собора, стоящего близ устья небольшой реки. Мост через нее, который называется Муливаи, служит границей. С этой стороны реки – Матафеле, с той – собственно Апия. Здесь господствуют немцы, там все, за редким исключением, принадлежит англичанам и американцам. Оставив позади магазины мистера Мурса (американца) и Макартуров (англичан), английскую миссию, редакцию английской газеты, английскую церковь и старое здание американского консульства, мы наконец подойдем к устью второй, более широкой реки – Ваисингано. По ту сторону ее, в Матауту, дорога поведет нас под сень густых деревьев и мимо разбросанных жилищ выведет к внушительному ряду контор на площадь, где стоит памятник немцу, всю жизнь боровшемуся против немецкой фирмы. Его дом (сам хозяин уже умер), как разряженная пушка, по-прежнему нацелен на крепость старых врагов. Теперь это еще вполне годное здание арендовано и занято англичанами. Еще немного – и мы с тобой достигнем оконечности мыса, окаймляющего залив с востока. Здесь стоят лоцманский домик и сигнальная мачта, и отсюда видны здания английского и нового американского консульств, расположенные дальше по берегу океана.

Нашу прогулку оживят разнообразные сцены деловой и праздной суеты. По пути нам встретятся белые всех профессий и сословий – матросы, торговцы, клерки, священники, протестантские миссионеры в пробковых шлемах и какие-то неопределенные личности, без которых не обходится ни одно побережье. Матросов здесь бывает иногда куда больше, чем местных жителей. Может показаться также, что вывесок больше, чем владельцев предприятий.

Предположим, что сегодня в порту наплыв; тогда нашему взору представятся все виды судов – от военных кораблей и океанских почтовых пароходов до грузовых судов немецкой фирмы и местных баркасов. И если у тебя, читатель, математический склад ума, ты легко подсчитаешь, что в этом заливе на воде сейчас больше белых, чем их наберется на суше по всему архипелагу. С другой стороны, на нашем пути попадались и местные жители всех категорий – вожди и пасторы в безукоризненно белых одеждах, быть может, и сам король в сопровождении одетой в форму охраны. Мы встречали улыбающихся полицейских с оловянными звездами, девушек, женщин и стайки веселых детей. И ты с невольным удивлением спрашиваешь себя: где живут все эти люди? Тут и там на задворках европейских зданий ты мельком замечал прижавшиеся в уголок туземные постройки, но после того, как мы покинули Мулинуу, ты не видел ни одного туземного дома ни на берегу, где обычно предпочитают селиться островитяне, ни по сторонам улицы. Все принадлежит горсточке белых. Коренные жители ходят по чужому городу.