Жизнь Наполеона

4 июня члены старого парламента собрались у г-на Лепелетье де Морфонтена[335] и составили формальный протест против Хартии. И они подверглись справедливому уделу всякого меньшинства: «Либо подчиняйтесь законам, либо убирайтесь вон»[336]. Правительство сделало вид, будто даже не заметило этого смехотворного протеста; и тотчас же дворянство вознамерилось подобным же образом выразить свое недовольство. Во Франции, где каждый стремится создать полк, чтобы самому стать командиром, такие действия имеют известное значение. Это захолустные заговоры. Монарх, одаренный политической прозорливостью, строго бы карал их.

5 марта в Савнэ (департамент Нижней Луары) была произнесена знаменательная проповедь; в ней говорилось верующим, что тех, кто не вернет дворянам и священникам, являющимся представителями монашества, их земель, постигнет участь Иезавели: их растерзают псы.

В числе петиций, которые Палата не пожелала рассматривать, была одна, снабженная чуть ли не тремястами подписей; те, кто ее подал, жаловались на священников, отказывавших им в причастии по той причине, что они являются собственниками национальных имуществ. А ведь восемь миллионов французов владеют таким имуществом, и эти восемь миллионов представляют собою наиболее энергичную часть народа. В октябре месяце некоторые газеты, раболепствующие перед двором, сообщили, будто князь Невшательский во время празднества, которое он устроил в Гробуа в честь короля и королевской семьи, поднес его величеству написанный на пергаменте акт на владение этим некогда входившим в состав национальных имуществ поместьем. Король якобы продержал акт у себя около часа, а затем вернул его маршалу с милостивыми словами: «Это имущество не могло бы найти лучшего владельца». Бертье выразил самому королю свое недовольство этими нелепыми россказнями, но говорят (хотя плохо этому верится), что он не мог добиться разрешения опровергнуть их в печати.

Г-н Ферран предложил издать весьма справедливый закон о возврате эмигрантам земель[337], оставшихся непроданными[338]

.

Он дерзнул заявить с трибуны, что «лица, не нарушившие своего долга, сохранили свои священные и неотъемлемые права на земли, которые были у них отняты революционными потрясениями», — и получил орден св. Духа.

Эти слова заставили вспыхнуть всю Францию. Люди, которые жили бы спокойно и являли бы покорность под властью алжирского дея, приходят в исступление при первом слове, содержащем хотя бы косвенную угрозу их собственности.

Глава 84. Наполеон на острове Эльбе

Пора вернуться на остров Эльбу. Прочтя в газете, в то время как его брили, речь, произнесенную министром Ферраном, Наполеон вызвал генерала Бертрана[339] и сказал ему:

………………………………

Глава 85. Возвращение с острова Эльбы

Барон Жермановский, полковник лейб-улан, следующим образом изложил события своему почтенному другу, генералу Костюшко[340]. Это рассказ храбреца, которого слушал герой.

В начале своего рассказа полковник сообщил, что его уланы стояли в Порто-Лонгоне, где, кроме того, был расположен гарнизон из трехсот пехотинцев. За шесть дней до отъезда император вызвал его, чтобы узнать, сколько судов находится у него в порту. Полковнику был дан приказ зафрахтовать их, запасти для них продовольствие и строго следить за тем, чтобы даже самая захудалая лодка не выходила в море. За день до отплытия ему было велено уплатить три тысячи франков за сооружение дороги, которую Наполеон велел проложить. Он почти забыл о приказе не выпускать суда из порта, как вдруг 26 февраля, в то время как он работал в своем садике, один из адъютантов императора доставил ему приказ: к шести часам вечера посадить всех своих солдат на суда и в ту же ночь, в указанный час, присоединиться к флотилии, которая будет стоять у Порто-Феррайо. Было уже так поздно, что полковник не смог закончить посадку солдат раньше половины восьмого. Суда немедленно отплыли. Он подошел со своей маленькой флотилией к императорскому бригу «Inconstant», готовому к отплытию. Поднявшись на палубу, он увидел там императора, который встретил его словами: «Как дела? Где ваши люди?»

Полковник Жермановский узнал от своих товарищей, что приказ посадить солдат на суда был отдан гарнизону Порто-Феррайо только в час дня, что посадка закончилась только к четырем часам, что император с генералами Бертраном, Друо и своим штабом прибыл в восемь часов, что вслед за тем один-единственный пушечный выстрел возвестил отплытие, и суда вышли в море. Флотилия состояла из «Inconstant», вооруженного двадцатью шестью пушками, из двух бомбард — «Etoile» и «Caroline» — и четырех фелюг. На «Inconstant» находилось 400 солдат старой гвардии. Никто из них не знал, куда их везут. Переходя с берега на корабли, старые гренадеры кричали: «Париж или смерть!»