Жизнь науки

Кювье полагал, что в истории Земли происходили внезапные геологические перевороты. В результате этих катастроф гибли целые фауны и флоры, после чего развивались новые виды, более высокие по своей организации. Будучи крупнейшим авторитетом своего времени в области зоологии, морфологии и палеонтологии, Кювье не составило особого труда опровергнуть представления ранних эволюционистов — Ламарка и Сент-Илера, не располагавших: пи нужными фактами, ни разумными представлениями о механизме эволюции и о времени, необходимом для нее. Тем не менее фактическое содержание работ Кювье сыграло исключительную роль в подготовке эволюционного учения.

Кювье был поразительно работоспособным и организованным человеком, несколько самолюбивым и педантичным. Научная продукция его была колоссальна, хотя своими основными делами он считал дела административные. При реорганизация Парижской Академии в Институт он становится его членом, а впоследствии — секретарем. Наполеон поручил Кювье заниматься вопросами организации науки и высшего образования. Он стад канцлером университета и членом Государственного Совета. Реставрация не повлияла на положение Кювье: ученый утверждал, что «он вне политики» и что «честный человек может работать при любом правительстве». Кювье незадолго до смерти стал бароном. Он был членом большинства академий Европы.

Мы приводим предисловие и план книги «Рассуждение о переворотах на поверхности земного шара» (1812), и только объем мешает привести интересное введение к «Царству животных» Кювье.

РАССУЖДЕНИЕ О ПЕРЕВОРОТАХ НА ПОВЕРХНОСТИ ЗЕМНОГО ШАРА И ОБ ИЗМЕНЕНИЯХ, КАКИЕ ОНИ ПРОИЗВЕЛИ В ЖИВОТНОМ ЦАРСТВЕ

Предисловие

В моей работе об ископаемых костях я поставил себе задачей распознать, каким животным принадлежат остатки костей, которыми изобилуют поверхностные слои Земли. Это означало пройти путь, по которому до сих пор отваживались делать лишь несколько шагов. Мне, как некоему нового рода археологу, приходилось одновременно и восстанавливать памятники былых переворотов, и расшифровывать их смысл; я должен был собирать и соединять в их первоначальном положении те осколки, на которые они распались, воссоздавать древние существа, которым они принадлежали, восстанавливать эти существа в их пропорциях, с их признаками, наконец, сопоставлять их с ныне живущими на земле — искусство, до сих пор почти неизвестное, которое предполагает науку, до сего времени едва затронутую, науку о законах, определяющих существование форм различных частей органических существ. Я должен был поэтому подготовиться к этим исследованиям длительным изучением ныне существующих животных: только обзор, по возможности всеобъемлющий, современного царства животных мог придать доказательность добытым мною данным о древнем животном царстве; одновременно этот обзор должен был с неменьшей доказательностью открыть мне и здесь целый ряд закономерностей и соотношений и, в результате, благодаря опыту, накопленному в одной маленькой области теории Земли, все царство животных должно было оказаться как бы подчиненным новым законам.

Таким образом, в этой двойной работе меня поддерживал в равной мере интерес как к общей науке анатомии, основе всех тех наук, которые занимаются организованными телами, так и к физической истории земного шара, на которой покоятся минералогия, география и, можно даже сказать, история человека и всего того, что ему всего важнее знать о себе самом.

Если вам интересно изучать почти стертые следы исчезнувших народов на заре нашего рода, то как не заняться разыскиванием во тьме младенчества земли следов переворотов, предшествовавших существованию всех народов! Нас поражает мощь человеческого ума, которым он измерил движение небесных тел, казалось бы навсегда скрытое природой от нашего взора; гений и наука переступили границы пространства; наблюдения, истолкованные разумом, сняли завесу с механизма мира. Разве не послужило бы также славе человека, если бы он сумел переступить границы времени и раскрыть путем наблюдений историю мира и смену событий, которые предшествовали появлению человеческого рода? Без сомнения, астрономы двигались быстрее естествоиспытателей; этап, на котором теперь пребывает теория Земли, напоминает то время, когда философы полагали небо составленным из плитняка, а Луну, равной по размерам Пелопоннесу. Но после Анаксагоров явились Коперники и Кеплеры, проложившие дорогу Ньютону. Так почему бы и естествознанию не обрести когда-нибудь своего Ньютона?

План