Жизнь науки

Этот труд настолько обширен, что тем, кто полностью изучил хоть одну его часть, пусть малую, пусть нетрудную, воздается хвала, как великим мужам. Открытие кровообращения доставило бессмертную славу Гарвею; один-единственный сосудик сохранил имя Вирсунга и Уортона. Пройти по всему и полностью обозреть все области человеческого тела так же трудно и бывает это так же редко, как составить описание всех округов, рек, долин и холмов необозримой области. Коротка жизнь, короче жизнь анатома, которую обрывает смерть, и в которую вмешиваются семейные обстоятельства, а также обязанности гражданские. Можно показать, даже высчитать, что в течение двадцати лет невозможно полностью перебрать все части живого тела, особенно если учитывать разницу, существующую в частях организма, которую надлежит выяснить путем повторных опытов, если ты не желаешь удовольствоваться частицей истины и застыть в том обычном заблуждении, в которое ввергает нас однократное наблюдение над единственным экземпляром. В силу этой ошибки мы принимаем за истину то, что очень редко оказывается истиной; строение совершенно иное может оказаться более частым, а мы ошибочно видим r этом единственном экземпляре осуществление разумного плана природы. Если кто-либо не желает прислушаться к этому признанию наших трудно-степ, пусть займется описанием нервов; сможет ли он на десятом году занятий упорствовать в своем недоверии к нашей исповеди? Объединенные труды в этой области, столетнее изучение ее во множестве анатомических театров — и почти ничто не известно полностью и как следует; только двенадцать пар нервов, описанные Мекелем, и главные нервы — Зинниани.

Не будем, правда, требовать от анатомии человека полноты сведении по физиологии. Ежедневно убеждаюсь я на опыте, что составить правильное суждение о функциях большинства частей живого тела можно только ознакомившись со строением данной части у человека, у разных четвероногих, у птиц, у рыб, часто даже у насекомых. Возникает, например, вопрос, где образуется желчь: в печени или в желчном пузыре? Вырабатывается ли она вся целиком в печени, или вся целиком в пузыре, или одна часть в этом органе, а другая в названном мною приемнике? Очень трудно было бы решить этот спор, ссылаясь только на человеческий труп; на помощь приходит животное. Прежде всего мы увидим, что у множества крупных животных хорошая желчь образуется только в печени: пузыря у них нет. Затем, нет животного, у которого пузырь есть, а печени нет; и нет пузыря, обособленного от печени: он либо появляется па этом органе, либо сообщается с ним выводным каналом. Мы видам, что желчь для своего образования нуждается в печени и не нуждается в пузыре: следовательно, она вырабатывается не в пузыре, а из печени поступает в пузырь. Другие примеры, столь же убедительные, пожалуй, слишком сложны для данного места; я привожу их повсюду в моем труде, чтобы показать, как полезна сравнительная анатомия.

Итак, следует анатомировать животных. Вскрывать трупы отнюдь недостаточно; необходимо резать живых. В трупе нет движения; всякое движение, следовательно, надо наблюдать на живом существе. Вся физиология только и занимается процессами, происходящими в живом теле, внешними и внутренними. Следовательно, не вскрывая животных живыми, нельзя уловить в общем процессе кровообращения чуть заметное движение крови, понять, как происходит дыхание, как растут тело и кости, шевелятся внутренности, идет химус. Всего один опыт часто опровергает выдумки, на которые ушли целые годы труда. Эта жестокость принесла настоящей физиологии, пожалуй, больше пользы, чем все другие науки, совместная работа которых содействовала укреплению нашей науки.

Еще больше дает вскрытие умерших от болезней. Если какому-то органу обычно приписывают какую-то функцию, и ты желаешь проверить, действительно лп такова его обязанность, то всего вернее ты об этом узнаешь, вскрывая тела, в которых этот орган поврежден. Если функция, которую связывают с этим органом, не нарушена, хотя сам орган и поврежден, это значит, что к этой функции он не причастен. Если в организме нарушена какая-то функция, а орган, являющийся предметом исследования, поврежден, то весьма вероятно, что исчезнувшая функция и была функцией этого органа.

Опять-таки имеются мельчайшие части, элементы тела, в которых происходят процессы, составляющие главный предмет изучения физиологии. Глаза наши созданы, чтобы служить житейским нуждам и издали видеть, что полезно для нас и что губительно. Вооружим их микроскопом, чтобы проникнуть и в эти мельчайшие части. Без этих выпуклых стекол ты никогда не узнаешь ни формы кровяных шариков и их вращения, ни живчиков в мужском семени, ни изумительной красоты человеческого глаза, ни роста кости, ни множества других первичных функций животной жизни.

Оставляю в стороне такие вспомогательные приемы, как инъекции, выпускание жидкости и т.п.— в какой-то мере это тоже вскрытие. Эти искусственные меры многочисленны и трудны, отнимают много времени; они доставили известность своим последователям.