Жизнь ни во что (Лбовщина)

- Я... я отдыхаю, господин ямщик... то есть господин начальник, испуганно забормотал Чебутыкин.

- И давно это ты здесь отдыхаешь?

- Недавно... то есть давно... ваша светлость, - взмолился вдруг он. Да за что же, да разве же я что-нибудь против имею?.. Господи, да когда вы прошлый раз мою почту изволили ограбить, разве же я тогда не сочувствовал? Ведь меня же тогда по подозрению целую неделю в арестном доме продержали... Да зачем же убивать меня... меня? Я человек безвредный, я вот на днях в Ильинское опять с почтой поеду, так, может, тогда, бог даст, ваше сиятельство, опять...

- Молчи, дурак, какое я тебе сиятельство, - усмехнулся Лбов, - никто тебя убивать не хочет, а ты скажи-ка мне, видел, кто убил продавщицу?

- Не видел... то есть видел... то есть я сидел отвернувшись... - и Чебутыкин вопросительно посмотрел на Лбова, стараясь угадать, как тому будет угодно: чтобы он видел или не видел.

- Значит, видел? - подбадривающе сказал Лбов.

- Видел, видел, ваше сиятельство, то есть, господин атаман. Как же не видать, когда я, можно сказать, на навозной куче напротив пребывал.

- А ну-ка, покажи-ка мне его. - И Лбов вывел Чебутыкина за ворота, где, выстроившись, стоял весь отряд.

Лбов и Чебутыкин прошли по фронту, Чебутыкин только было остановился перед человеком, стрелявшим в продавщицу, как вдруг поперхнулся и попятился назад, потому что увидел, как тот предостерегающе посмотрел на него и руку положил на подвешенный сбоку револьвер.

- Никак не могу признать, - начал было он растерянно.

Но Лбов пытливым взором заметил движение человека, потянувшегося к револьверу, и внезапную заминку Чебутыкина.

- Этот? - крикнул он и неожиданно с силой схватил за руки одного из новых, недавно поступивших в его шайку.

- Этот, - упавшим голосом из-за спины Лбова ответил Чебутыкин.

В окошко выглядывали любопытные бабы, невдалеке стояли мужики и внимательно присматривались к происходившему.

- У меня, в Первом революционном отряде пермских партизан, бандитов не должно быть и не будет никогда, - холодно и громко проговорил Лбов. - Так я говорю?

- Так... правильно, - послышались в ответ хмурые голоса.

- Лбов... что ты хочешь? - удивленно спросил его Фома, почувствовавший недобрые нотки в его голосе.

- Оставь, не твое дело, - резко ответил тот.

Затем, перед глазами всего отряда и окружающих мужиков, схватил за руку и дернул вперед стрелявшего так, что тот очутился рядом с Чебутыкиным.

- У меня, в пермском революционно-партизанском отряде, который борется против царизма, бандитов не было и не будет, - повторил он опять.

И в следующую секунду в глазах Чебутыкина сверкнул маузер, в уши ударил грохот, и Чебутыкин покачнулся, считая себя уже погибшим, но потом сообразил, что стреляли не в него, потому что бывший лбовец зашатался и с проклятием грохнулся на землю, срезанный острой пулей сурово сверкающего глубиной разгневанно-жестоких глаз атамана Лбова, неторопливо вкладывающего дымящийся маузер в кожаную кобуру.

11. Лбов закуривает папиросу

В ящике своего отца, управляющего канцелярией губернатора, Рита не нашла того, что ей было нужно.

Рита сказала не всю правду дома. Верно, что она пролежала два дня в крестьянской избе, верно и то, что в то время, когда лбовцы грабили поезд, она спряталась в придорожной лесной гуще, но она умолчала о том, что виделась с Лбовым, что Лбов посмотрел на нее удивленно и спросил ее, пожимая плечами:

- Опять вы?.. И что вам, вообще, от меня нужно?

- Возьмите меня к себе, - как-то бессознательно, помимо своей воли, сказала Рита.

И сквозь смуглую кожу ее лица засветилась вдруг холодная бледность, когда ответил он ей все так же спокойно:

- Нет, я не возьму вас, потому что вы не нужны ни нам, ни мне, подчеркнул последнее слово, и на побелевших и крепко стиснутых губах Риты выступила рубиновая капелька крови.

Что было в эту минуту на душе у Риты, передать трудно. Рита почувствовала только, что в виски ударила не то боль, не то большая обида, не то еще что-то тяжелое, а кругом стало так пусто, что воздух зазвенел стеклянным и холодным звоном - это под порывами ветра, стягивающего грозовые тучи, пели и звенели, звенели и пели и со звоном смеялись над Ритой телеграфные провода.

- Хорошо, - сказала она глухо, глядя на траву, по которой белые цветы рассыпались бледными улыбками. - Хорошо, - повторила опять Рита.

Силы ее оставляли. Она кровянила и сжимала острыми зубами губы, чтобы выдержать еще минуту и уйти, хотя бы видимо спокойной. Она повернулась и сделала шаг вперед.

- Постойте, - остановил ее Лбов, с удивлением всматриваясь в непокорные, с трудом сдерживаемые ее волей черты ее лица, - скажите, зачем вам к нам в отряд? Вы дворянка, аристократка, а я... - голос Лбова зазвенел, - я ненавижу аристократов и... уходите.

Рита сделала еще шаг.

- И уходите скорей, - повторил Лбов, - потому что я не знаю, почему я не пустил вам пулю из своего маузера.

Рита остановилась, не меняя выражения лица и как бы подчеркивая, что она не будет иметь ничего против, если он возьмется за маузер.