Жизнь обреченных на смерть (СИ)

- Джул, ты так наивен, - покачал головой Хоакин.

- Ваше Величество, в данном случае ошибаетесь вы. Я несколько раз пытался развить наши с ней отношения чуть дальше дружеских, и всякий раз получал от ворот поворот. Это прекратилось после того, как Хуанита раздраженно заявила мне, что не может иметь никаких отношений с таким бесчувственным чурбаном, как я. Видите ли, я давно должен был понять, что ее любовь ко мне не должна быть воплощена в жизнь, иначе у нее пропадет вдохновение. А ее страсть к творчеству не должна подвергаться ни малейшей угрозе! Поэтому будет лучше, если я, наконец, отстану от нее со своими притязаниями, и дам ей спокойно страдать от несчастной любви ко мне, и на волне неразделенной страсти продолжать творить ее бесподобные шедевры.

- Создатель, ну кто может понять этих женщин! К Фаране их всех на завтрак! Давай лучше поговорим о деле. Что ты намерен делать дальше?

- Ну что, немедленно оклемаюсь от горя, и начну мучить пачками окружающих, наводя ужас и дрожь на население нашего чудесного мира, - кровожадно с тоской усмехнулся Хулиан.

- Джул, я не об этом! Ты сдавал свои мозги на чистку Нифрее? Я спрашиваю, что мы будем делать с Джакомо и его милой кузиной? Нельзя допустить, чтобы они и дальше царили в умах челяди, как самые сильные мира сего.

Хулиан растеряно моргнул, поднятая Кейсаром тема не представлялась ему хотя бы мало-мальски интересной. Чтобы дать себе время понять, что происходит и прощупать ситуацию, Корин Фоли решил предоставить возможность высказать свою позицию Хоакину.

- Что вы предлагаете?

- Мне кажется, что раз немалую долю силы Джакомо представляет Джельсамина, надо ее убрать из игры, - сделав маленький глоток фари, задумчиво произнес Хоакин, и тут же вскинул голову, - Создатель, где ты берешь это чудо?

- А вот этого я вам никак не могу сообщить, - с улыбкой покачал головой Хулиан. - Скажем так, производитель этого напитка ни имеет никакого отношения к Марте, поэтому ему грозит за это смертная казнь. А я не хотел бы лишиться источника этого чудесного нектара. Вернемся к Джельсамине. Я тоже достаточно подробно рассматривал данную возможность, но пришел к выводу, что слишком велик риск. Габриэлла так и не ожила. Даже если все молчат об этом, то сие вовсе не означает, что жизнь Мины перестала являться гарантом бытия всего сущего.

- Хулиан, - притворно вздохнул Хоакин, - я надеялся, что твоя кровожадность все же имеет границы! Я вовсе не думал о том, чтобы убить Джельсамину. Если бы я счел это целесообразным, то не стал бы перекладывать это на твои плечи. Уж ты-то меня знаешь! Я считаю, что нам необходимо как можно скорее выдать ее замуж.

От подобного заявления Хулиан снова растеряно моргнул, понял, что повторяется, мотнул головой, дабы хоть как-то взбодриться, поставил бокал на стол и осторожно начал подбирать слова.

- Вы прекрасно знаете, что дар не передается по наследству. То, что произошло между Миной и Габи получилось исключительно благодаря великой воле и могуществу Малкани Куори. Мина не будет обладать таким уровнем силы даже через лет через семьдесят, а я сомневаюсь, что она проживет дольше.

- Похоже, мне так и не удалось тебя встряхнуть! Я не собираюсь выдавать ее замуж, для того, чтобы она нарожала кучу наследников. Я хочу, чтобы она влюбилась до беспамятства и отдалилась от Яго. Пока они так крепко связаны, мы мало что можем сделать. Влюбленная женщина, не интересуется ничем, кроме предмета своего обожания. И нам надо поторопиться, пока между Миной и Яго не вспыхнул костер любви. После всех произошедших с ними событий, это более чем вероятно.

Хоакин перешел на свое коронное ленивое ворчание, и Джулу на мгновение показалось, что он почувствовал в его голосе, все прожитые тысячелетия.

- Я подумаю над вашим предложением, - поторопился хоть что-нибудь вставить Хулиан, чтобы не бесить дальше своего повелителя.

- Не надо думать, надо действовать.

Хоакин прильнул к бокалу с фари, и его остекленевший взгляд дал понять Хулиану, что аудиенция окончена. Корину Фоли не в первый раз приходилось покидать свой кабинет в роли посетителя, а не хозяина, но каждый раз при этом он чувствовал себя по-идиотски.

Ворвавшись на Умнице в район "Сладкие грезы", Яго с трудовом оторвал взор от окружавшей его сказочной красоты. Память услужливо освежила все, что он когда-то знал об этом необыкновенном месте.