Жизнь по Слову, данному нам от Бога

Я говорю все это с тем, чтобы обратить ваше внимание на важнейший аспект в деле спасения — на диалог с Богом. Спасение — это мой личный диалог с Богом. Слова «мой личный диалог» звучат несколько эгоистично, но так ли это? Преподобный Серафим Саровский говорит, что если ты обретёшь мир Божий, то вокруг тебя будут спасаться тысячи других людей. Оказывается, стяжание своего собственного мира приносит огромную пользу многим и многим людям. И потому, я бы сказал, что подобная «эгоистичность», то есть забота о своём собственном спасении, это вовсе не эгоистичность, а ответственность. Я ответственен за то, чтобы мои грязные одежды были отстираны, чтобы из отвратительного греховного злосмрадия я превратился в благоухающий райский цветок. Так отец Софроний, прибыв на Святую Гору Афон, первым делом поцеловал ту землю со словами: «Здесь я умру за свои грехи». И уже после направился в монастырь. В монастыре он прожил четырнадцать лет в совершенной неизвестности, потом ещё семь лет в пустыне, в ещё большем, так сказать, «эгоизме», даже ни с кем не общаясь. Однако о нем узнали и попросили стать духовником четырёх монашеских обителей, а в пятой совершать богослужения. Потом Бог привёл его в Европу, где он и основал наш монастырь. Тысячи людей со всех концов земли приезжают сюда и находят то, что и мы нашли в личности отца Софрония — благоухание райского цветка, услаждающее душу, утешающее её и указующее путь к спасению. Вы, приехавшие сегодня, не знали его живым, и все же вы здесь, и ощущаете то же самое благоухание благодати, бывшей в отце Софронии. Он все также, а иногда может и чрез нас, благодетельствует многим. И его «эгоистичность» обратилась во спасение тысяч и тысяч, а если учесть книги, то может и миллионов людей. Кто знает…

Но вернёмся к тому, о чем мы говорили. Бог не хочет поранить душу и поэтому предоставляет ей творить то, что она сама избирает. Именно это мы и видим в случае с Иудой. Христос многократно пытался образумить его. Из Евангелия нам известно, что на одной только Тайной Вечери Он самыми разными способами старался отклонить Иуду от задуманного им дела. Причём Христос был Тот, Кто действительно мог изменить судьбу Иуды. В том-то и суть, что ни Всемогущий Бог, ни мы, верующие в Него, не связаны никакой судьбой. Судьба, или иначе, неизбежный рок — понятия языческие. Бог может

изменить судьбу, Христос есть Тот, Кто разодрал рукописание наших грехов на Кресте. Он хотел сделать то же самое и с рукописанием грехов Иуды, и если последний не захотел понять этого, то Христос, в конце концов, уступает и не идёт против его желания, не принуждает быть добродетельным поневоле. Словами: «что делаешь, делай скорее»

[132], Христос лишь предоставляет Иуде испить ту жуткую чашу, которую тот сам захотел и избрал. Вот что значит слово: «Бог отвечает человеку по его сердцу»[133]

, то есть согласно с его сердечными желаниями. В тот момент слова Христа были именно тем, что могло принести некий мир и удовлетворение Иудиной душе, он услышал слова, которые так хотел услышать. Теперь-то он мог пойти и исполнить то, что задумал. Иуда получил то, что хотел, и потому Христос ничего ему не должен.

Но не лучше ли нам желать то, что Бог учит нас желать? И не лучше ли из Его рук принимать Чашу Жизни, даже если это и болезненно? Так для апостола Петра было крайне мучительно познать свою слабость, отрёкшись от Господа. Иуда не видел Христа во славе на горе Фавор, он знал лишь то, что стал виновником пролития невинной крови. Пётр же переживал своё отречение как предательство Того, Кого он познал как Бога, и потому грех его несравненно тяжелее, боль — невыносима, уничижение — предельно. Ведь это именно он говорил Христу пред учениками: «Если и все соблазнятся, но не я… Хотя бы мне надлежало и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя»[134]. А на деле оказалось, что никто не отрёкся кроме него… Каково было ему находиться после этого среди братьев, куда спрятать глаза? Те, кого он имел в виду, не отреклись, а он — отрёкся. Смиренный и сокрушённый пребывал он с ними, пока Христос не возвёл его вновь в число учеников, причём на его прежнее первое апостольское место.