Жизнь под чужим солнцем

Доброе некрасивое лицо Инны с темными завитушками волос вокруг головы всплыло у Даши перед глазами, и к горлу неожиданно подкатила противная тошнота.

— Придумала? — непонимающе переспросил Максим, вдруг догадался. — Что ты ей рассказала? — быстро спросил он. — Дашка, что ты ей рассказала?

— Все. — Даше хотелось плакать. — Я все ей рассказала: и про Леву, и про Джой, и про Марка. Она очень интересовалась, не выдал ли ее на допросе Лева. И, знаешь, наверное, так волновалась, что даже проговорилась один раз. Сказала про Леву что-то вроде: «Надеюсь, он не сдаст никакой полезной информации». Потом как-то выкрутилась, так что получилось, будто она просто хочет его смерти. А на самом деле наверняка именно это имела в виду — что Лева не сдаст ее. Интересно, кто она для них, если перепуганный до смерти парень ни слова о ней не сказал?

— Даша, надо им позвонить, — Максим вскочил с места. — Получается, что полиция взяла обычных исполнителей, «шестерок», а организаторы остались в стороне. Ведь понятно, что Инна не просто сбытчик наркотиков, а кто-то гораздо серьезнее. Может быть, через нее наркота попадала на побережье, а Инна снабжала гидов. Пусть полиция выясняет…

— Эй, ты чего на рейс не идешь? — раздался сзади голос, и подошедший Никита хлопнул Максима по плечу. — Друзья, пришел грустный час расставания. Даша, прощайте или до свидания — как получится.

Он поклонился Даше и пошел к стойке регистрации.

— Надеюсь, прощайте, — вслух подумала Даша, глядя Никите вслед. — Максим, иди скорее, — обернулась она к Максиму. — Я сейчас позвоню в полицию и все им расскажу. Иди быстрее, там уже почти никого нет!

— Без меня не улетят, — хмыкнул Максим, вешая на плечо легкую сумку. — Все, пока, я тебе позвоню.

Он наклонился и дружески чмокнул ее в щеку. Отошел на десять шагов и вдруг обернулся.

— Слушай… — начал он, и у Даши замерло сердце. — А ты ведь не позвонишь им…

Сердце встало на место.

— Не позвоню, — покачала она головой. — Прости, пожалуйста. Ты же сам понимаешь, звонок — это глупо и бессмысленно. Надо оставаться здесь, давать показания, а я не останусь.

Он покивал, задумчиво глядя на нее через разделяющие их десять шагов.

— Все с тобой ясно, — сказал с непонятным выражением — затем повернулся и пошел к стойке.

Даша провожала его взглядом до тех пор, пока он не исчез из виду, но Максим больше не оборачивался.

«Все с тобой ясно…» Ей было тошно и противно. На самом деле вполне можно сейчас позвонить в полицию, попросить позвать к телефону того, что говорит на английском, быстро рассказать ему про русскую жену турка по имени Инна, которая связана с поставками наркотиков туристам. И пусть ее информации не нашлось бы подтверждения — все равно, наверняка Инну проверили бы, прошерстили бы и ее друзей, и красавца-мужа. Можно позвонить, конечно. Правда состояла в том, что Даша не собиралась этого делать, и ей было за себя стыдно.

Она сидела в аэропорту, а в голове назойливо вертелся последний разговор с Инной. Потом Даша вспомнила, как она спорила с Алиной из-за нее, как Инна помогла ей, когда Женечка пыталась ее утопить. «Не могу я позвонить, и все, — с отчаянием думала Даша. — Не могу. Она ничего плохого мне не сделала. Она была… она казалась такой… такой хорошей!» Ей хотелось, чтобы внутренний голос сказал что-нибудь умное и правильное, но он молчал.

Объявили посадку, и Даша прошла в самолет. Она оживилась единственный раз, когда самолет начал приземляться, и в окошко иллюминатора Даша увидела подмосковный лес, освещенный заходящим солнцем, и подумала, что лес может быть гораздо красивее моря.

Ее не покидало ощущение, что она сделала ошибку. Но когда увидела в толпе встречающих встрепанную маму, приподнимавшуюся на цыпочки, вертящую головой в разные стороны, Дашу охватила такая волна любви и благодарности, что все остальное вылетело из головы. Она вспомнила, что в сумке у нее лежит Морошка, старательно завернутый в свитер, и на душе наконец-то стало легче.

Эпилог

Два месяца спустя мама, к которой Даша временно переехала, начала проявлять признаки озабоченности.

— Дашка, — непривычно ласковым тоном говорила она, — занялась бы ты делом, что ли? Хватит валяться перед телевизором. И вообще, давай уже потихоньку к себе переезжай. Нет, — спохватывалась мама, поймав вопросительный Дашин взгляд, — я, конечно, не против того, что ты у меня обосновалась, но ты же когда-нибудь в свою-то квартиру думаешь возвращаться, правда?

— Мам, я еще немножко у тебя поживу, а потом перееду, — бормотала Даша.

— Даш, да я не к тому веду разговор, чтобы ты проваливала на все четыре стороны, ты же сама прекрасно понимаешь, а к тому, что с тобой что-то не в порядке, и ты ничего не делаешь, чтобы порядок навести. Я же вижу!

— Да ладно, мам, все будет нормально. На следующей неделе уже начну работу искать.

— А почему не на этой?

— На этой… Ладно, начну на этой, — отмахивалась Даша, опять включая звук у телевизора.