Жизнь прошла мило [сборник]

— Вблизи — сорок? — Забродскому это явно пришлось не по душе. — Значит, сразу плюс десять лет? Что-то у меня с лицом не в порядке… Вроде все делаю, косметолог постоянно предлагает мне самые современные и модные процедуры, обещающие вечную молодость. Врет, значит? — Он улыбнулся, показав свои слишком ровные и явно вставные зубы.

— Почему «врет»? Вам вечной жизни никто не обещал! Если вы в шестьдесят шесть выглядите на сорок, что ж в этом плохого? — Яна заступилась за его косметолога, подумав, что Асе пора носить очки, потому что из-за морщин меньше чем на пятьдесят их собеседник выглядеть никак не мог.

— Я же балетный… — мечтательно развалился в кресле Ярослав Львович.

— Что? — не поняла Ася.

— Балетный… Артист балета я, танцор, — пояснил он, ловко закидывая ногу на ногу.

«Теперь понятно, откуда у него такая выправка и стройность, — подумала Яна. — Не видела ни одной растолстевшей бывшей балерины. Это, видимо, адски тяжелый физический труд, поэтому сила воли, осанка и выдержка остаются с танцовщиками на всю жизнь. У всех артистов балета и особая походка, и посадка головы, и фигура, и общий тонус. Главное, что они не едят помногу по привычке».

— Меня отдали в балет в четыре года, и вот… Ушел я оттуда глубоким стариком по балетным меркам, в сорок лет. Танцевал сначала в кордебалете, лет десять — мои самые счастливые годы — сольные партии, ну а потом сил уже стало не хватать и скатился снова до кордебалета. Вовремя понял, что лучшее время прошло, ушел, считаю, тоже вовремя. Это самое главное в жизни — все поступки, все действия совершать вовремя, не спешить и не опаздывать.

— На кладбище? — недоверчиво посмотрела на него Ася.

Ярослав Львович рассмеялся.

— Я понимаю ваше недоумение. Из-под блеска софитов прямо сюда, на кладбище. Не то искусство! Если бы мне, молодому перспективному артисту балета, кто-нибудь сказал, что я буду директором кладбища, я бы никогда не поверил! Но жизнь — штука сложная… Видите, как получается… Я же, когда из театра ушел, очень многого лишился… Естественно, сначала пытался найти новое место в жизни, как и все наши ветераны. Пробовал стать учителем танцев — не пошло… Не мое это. Нерадивые ученики раздражают. Я сразу срываюсь, да и объяснить ничего не получается.

— Здесь-то спокойнее, — с понимающим видом согласилась Ася под смешок Леши.

— Чтобы быть педагогом, надо иметь призвание, — строго посмотрела на подругу Яна, почему-то встав на сторону Забродского.

Теперь она восторженно смотрела на него, хотя подсознательно чувствовала, что это неправильно; она знала себя — это означало, что он начинает ей нравиться как мужчина, что он ей интересен.

— Танцевать в кабаках, ночных клубах и балаганах было ниже моего достоинства, — потупил взор Ярослав Львович. Было ясно, что он хочет многое вспомнить, но боится чересчур раскрыться перед посторонними. — После сольных партий на самых знаменитых сценах мира стареть под водочку с селедочкой, в дыму и угаре, и вспоминать прошлое? Эх, сколько наших там спилось, если бы вы знали… Да еще и боль от старых травм. А ничего другого я не умел, поэтому готов был хоть в петлю… Наверное, это называется депрессией. Я даже плохо помню этот период жизни. Спас меня мой бывший врач, травматолог… Много лет он лечил мое несчастное выбитое колено, и мы с ним действительно подружились. Он-то мне и предложил новое и не совсем обычное место работы… Мол, друг у него был, тоже медик, пошел в патологоанатомы, затем заведовал моргом, а потом стал директором кладбища… А в те лихие времена покупалось и продавалось все в буквальном смысле слова, и друг его — неплохой бизнесмен — подсуетился и выкупил всю землю на кладбище, организовал какое-то акционерное общество. А сейчас по состоянию здоровья хочет отойти от дел и ищет порядочного человека, чтобы передать ему бразды правления, но мечтает и на пенсии получать дивиденды.

— И этим человеком оказались вы? — почему-то удивилась Ася.

— Когда мой друг травматолог мне все это рассказывал, я тоже не понимал, какое все это имеет отношение ко мне. И долго не мог поверить, когда это место было предложено мне. Но, вы знаете, меня убедили. Бизнес прибыльный, место спокойное, кто-то же должен и такими делами заниматься… Кстати, не так уж и легко здесь. Я человек тренированный, приученный к соблюдению железной дисциплины. Вот это и помогло. Тяги к спиртному у меня нет, нервы крепкие. И вот уже лет пятнадцать я работаю здесь и ни о чем не жалею.

— А то? Нормально, работа и такая нужна, — задумалась Яна.

— На природе… — не очень уверенно поддержала ее Ася, пытаясь отыскать какие-нибудь положительные стороны.

— Не мне, патологоанатому, судить об этом, — сказал Леша.

— А пойдемте, я вас накормлю? — предложил директор кладбища. — Чем-то вы мне понравились.

— И что же у вас тут за еда? — напряглась Ася.

— Вкусная! — Ярослав Львович загадочно заулыбался и предложил гостям следовать за собой.