Жизнь с моей сестрой Мадонной

Впрочем, каковы бы ни были ее мотивы, она все же помогла создать благотворительный фонд и пожертвовала более трех миллионов долларов на помощь малавийским сиротам. Мадонна сделала все, что было в ее силах, чтобы обратить внимание мировой общественности на страну удивительно красивой природы, но терзаемую СПИДом, голодом и войнами.

Все же поступок сестры вызвал у меня глубокое уважение. Я понимал, что, каковы бы ни были ее мотивы, ее поездка в Малави поможет тем, кому повезло меньше, чем ей.

Приближался мой день рождения. У меня была работа, и я был вполне счастлив, курсируя между Лос-Анджелесом и Майами. Мне казалось, что вся моя горечь по отношению к Мадонне испарилась. Я устроил ужин в ресторане «Кара & И», потом отправился на вечеринку в «Сагаморе», которую для меня организовала Ингрид.

Она проводила здесь субботние вечера, так что согласилась устроить мою вечеринку, чтобы привлечь прессу. Ингрид сказала, что я могу пригласить двадцать человек, а она накроет нам три стола и обеспечит бесплатную водку.

Когда я пришел, за моими столами сидели пятнадцать незнакомцев. Я спросил у Ингрид, кто это. Она отмахнулась и сказала, что, когда придут мои друзья, она обеспечит их местами. Я ответил, что моим друзьям будет неудобно. Потом я увидел ту самую обещанную бесплатную водку — две бутылки на двадцать человек, причем самой дешевой марки.

Неожиданно во мне что-то щелкнуло. Может быть, я перенес на Ингрид свое отношение к Мадонне, но тогда я просто взбесился. Я выбежал из ресторана, и мои друзья последовали за мной.

К утру я немного успокоился. Я понял, что был слишком резок. Хотя теперь я опирался на собственные таланты, а не на имя сестры, я все еще был зол на нее. Каббала не помогла мне избавиться от моих демонов. Я до сих пор не мог простить Мадонну.

Я включил компьютер и увидел два письма — одно от Мадонны, второе от Ингрид. Ингрид злилась. Она писала, что хотела оказать мне услугу, а я ответил черной неблагодарностью. Она обвинила меня в чрезмерной самоуверенности. Отчасти она была права. Я действительно почувствовал собственную значимость — ведь я прекрасно понимал, что мое присутствие в «Сагаморе» в тот вечер привлечет в клуб журналистов. Но я был неправ. Не следовало взрываться и уходить из клуба. Я сразу же написал Ингрид письмо с извинениями.

Потом я прочел письмо от Мадонны. Она сурово отчитывала меня за инцидент в клубе, оценивая мое поведение по словам Ингрид. По большей части, она была права. Впрочем, Мадонна не ругала меня. Тон ее письма был довольно мягким. Она написала, чтобы напомнить: она по-прежнему считает меня наркоманом и алкоголиком и полагает, что мне необходима профессиональная помощь. Мадонна предлагала мне обратиться в реабилитационный центр и сообщала, что готова оплатить лечение. Я обдумал ее письмо, а потом серьезно и беспристрастно оценил собственное поведение. Я не считал себя ни алкоголиком, ни наркоманом, но понимал, что мне нужно решить ряд серьезных проблем, возникших, в частности, из-за моих отношений с Мадонной. Я согласился пройти курс лечения в клинике, расположенной в Майами. Мадонна заранее оплатила стоимость консультации у психиатра.

В центре у меня взяли анализ крови, а потом я несколько часов провел у психиатра. Мы говорили о моих отношениях с сестрой. Я объяснил доктору, что не считаю курс лечения в этом центре полезным для себя, поскольку не готов обсуждать проблемы моих отношений с Мадонной в группе. Психиатр попросил меня приехать в клинику позже, когда будут готовы результаты анализов.

Через четыре дня мы встретились вновь. Доктор сообщил, что ни анализ крови, ни наш разговор не подтверждают наличия у меня алкоголизма или наркомании. Он посоветовал пройти длительный курс психотерапии и посоветовал хорошего специалиста из Майами. С моего согласия он отправил текст своих рекомендаций Мадонне.

Мадонна ответила мгновенно. Она заявила врачу, что он не понимает, о чем говорит. Доктор прочел мне ее письмо: «Мой брат должен пройти курс лечения в реабилитационном центре. Этот вопрос не обсуждается».

— У вашей сестры проблема со стремлением к полному контролю, — заметил психиатр.

Судя по всему, ему позвонила и Ингрид тоже. Она была крайне удивлена тем, что врач не рекомендовал мне курс лечения.

Доктор повторил свои рекомендации, основанные на результатах анализов и длительной беседы.

Я тоже получил электронное письмо от Мадонны, в котором она рассказала, что получила рекомендации психиатра и совершенно с ними не согласна. Она была рада, что я наконец-то

обратился за помощью, и оплатила несколько сеансов у психотерапевта. Несмотря на стремление Мадонны полностью контролировать мою жизнь, я понимал, что она проявляет доброту и щедрость, искренне желая мне помочь.