Жизнь среди людей

Их ребенка? Что за?..

– Да ну? А если я сейчас отвезу Влада в травмпункт, и там зафиксируют побои, а?

– Он не будет свидетельствовать против меня, – Игорь посмотрел на Влада. – Быстро одевайся, я сказал.

– Нет, – тихо сказал Влад.

– Что?

– Я не поеду с тобой.

– Ты думаешь, сможешь остаться здесь?

– Я уже совершеннолетний. Я могу остаться где угодно.

Тогда Игорь перевел взгляд на меня. Я попытался вежливо улыбнуться.

– Это все из-за тебя, гаденыш.

– Отдай ключи, – сказала мама.

Игорь швырнул ключи прямо в стену и вышел.

Мы остались втроем. Только тогда я почувствовал, как сильно устал.

Но нам все же пришлось ехать в травмпункт. Я сидел на заднем сиденье вместе с Владом.

– Я ему все рассказал, – шепнул Влад.

– Тогда понятно, почему он так взбесился.

– Вот теперь я и правда стал счастливее.

Пока мы с мамой ждали Влада, я размышлял обо всем, что произошло за последние одиннадцать месяцев. С тех пор как мама и папа расстались, жизнь стала похожа на ухабистую дорогу. За эти одиннадцать месяцев я пережил больше, чем за всю прошлую жизнь.

И я наконец-то понял кое-что другое.

Очень-очень важное.

Я потерял слишком много времени.

39. Конец детства

Все в этом мире исчезнет, возврата нет.

Звезды-гиганты когда-то станут сверхновыми.

Пусть это случится через тысячи, миллионы лет.

Время придет попрощаться с былыми основами.

Некоторые вещи не меняются. Некоторые люди не хотят меняться. Некоторые люди боятся меняться. Некоторые люди не знают, что надо меняться.

Я ждал Соню у выхода из метро «Цветной бульвар», потому что она говорила, что выходила на этой станции.

Я боялся не узнать ее, когда она выйдет из метро, поэтому внимательно смотрел на всех людей ниже 155 сантиметров.

Но я узнал ее.

Синий плащ, черные массивные сапоги, берет, из-под которого торчали уже не черные волосы. Она уже не была похожа на Белоснежку.

Соня прошла мимо, и я поспешил за ней.

– Привет, – сказал я.

– Привет, – улыбнулась Соня. – Ты разве здесь выходишь?

– Нет. Я тебя ждал.

– Мм. Зачем?

– Я понял кое-что.

– Что?

Я набрал в легкие побольше воздуха, посмотрел ей в глаза и сказал:

– Я в тебя влюблен.

Соня отвернулась, ничего не сказав.

– Пошли в школу, – сказал я.

Мы шли вдоль оживленной и шумной Садовой-Сухаревской, но я ничего не видел и не слышал, кроме нее. Мы молчали всю дорогу, пока я не растерял остатки терпения.

– Я не говорил раньше, потому что думал, что ты все равно уедешь. И я тоже уеду. И в этом нет никакого смысла. Но теперь я понял, что есть.

Соня молчала.

Я тоже отвернулся, потому что мне стало не по себе.

– Я зря это сказал, да?

Соня промолчала. Я думал, что она вообще не ответит, но она толкнула меня локтем, и я посмотрел на нее. Она смотрела вперед, а не на меня.

Я не заметил, как наступил в лужу, и нога сразу промокла.

Хорошо, что я еще не забрал из школы сменную обувь.

– Слушай, я просто хочу знать, может ли что-то быть между нами. Если нет, то я сразу отстану.

– Я же скоро уеду.

– Гельвеций говорил, что тот, кто боится быть несчастным иногда, в итоге несчастен всегда.

Она улыбалась, а я хмурился.

Мы вошли во внутреннее помещение между входной дверью и холлом.

Я уже хотел пройти в холл, но Соня приложила ладонь к двери, не дав мне открыть ее.

– Это все бред какой-то, – прошептала она и быстро поцеловала меня.

Потом сама открыла дверь и быстрым шагом направилась к себе в класс.

А я стоял и смотрел ей вслед, пока входная дверь позади меня не открылась. В меня кто-то врезался.

– Эй, дылда, шевели колготками, – сказала мужская особь явно младше меня.

Какая невоспитанность.

Я догнал Соню в коридоре, взял за руку и притянул к себе.

Она казалась такой маленькой и хрупкой. Или это я стал больше? Да, наверное, так.

– Привет, – сказала она, подняв глаза.

– Привет, – ответил я и поцеловал ее.

И мне было все равно, кто что подумает.

До конца четвертой четверти осталось четыре недели.

* * *

В субботу 10 мая Людмила Сергеевна пришла к нам на ужин.

Мы ели молча. Влад быстро съел свою порцию куриного филе в сливочном соусе и ушел в комнату заниматься. А я ел медленно, потому что переписывался с Соней.

«Ты знаешь, как Уильям Гершель назвал Уран, когда только открыл его?»

Я не знал.

«Нет».

«Джордж! То есть Георг. В честь Георга III. Представляешь? Джордж и Нептун. Или Нептун назвали бы Чарльзом?»

Я хихикнул.

– Хватит играть с лопатой, – сказала Людмила Сергеевна.

Я не сразу понял, что лопатой она называла планшет.

– Да не трогай его, – сказала мама, – Он теперь все время с подругой переписывается.

– Только глаза портит. А где Игорь?

– Ушел, – ответила мама.

Я поднял глаза. Это имя до сих пор вызывало у меня негативные эмоции.

– Куда ушел?

Мама промолчала.

Они несколько секунд смотрели друг на друга, а потом Людмила Сергеевна улыбнулась.

– Понятно. Значит, выгнала.

Что за долбаная телепатия?