Жизнь цвета радуги. Сборник рассказов (СИ)

- Аня, но ребенок-то не рассосется, - девушка и не подозревала, что говорила практически сестриными словами, которые та бросила Катьке в ванной.

- Причем здесь ребенок! – отмахнулась Анна. – Я тебе о Фоме, ты мне об Ереме! Короче, не мешай мне жить, если сама не умеешь!

Она резко встала, достала из шкафа полотенце, халат и пошла в ванную. Аленка поняла, что «аудиенция» закончена, решение принято, и сатисфакции не будет.

Девушка зло оглянулась на мобильный телефон, как будто именно он был причиной ссоры с сестрой. Хотя, скорее, он был символом той жизни, к которой Нютка всегда стремилась. А что было у них? Добрая серединка на половинку. Это нельзя, то – не доступно. Вместе со всей страной питались по талонам, получали ваучеры, теряли положенные на книжку тысячи, за сутки ставшие копейками… Все, как у всех. Не хуже и не лучше. А у Аньки – стремления – ого-го! Только не ценой головы…

Алла и то не знала – правильно это или нет? Кто она такая, чтобы судить сестру? Кто?...

Глава 11. Мир удобен (Сергей Федин)

Анна лежала в палате на четверых. Одна кровать пустовала. Мало детишек сейчас рожали. Можно было вообще попроситься, туда, где никого не было, только с точки же спятишь. Чем в роддоме заниматься? Ну, конечно, через два часа приносят лялек кормить. Потютюшкаешь их немножко, а потом что? В потолок смотреть? Так хоть языком почесать можно.

Молодая мамочка оглядела соседок: одна почти такая же молоденькая, как она, Люба; другая, Зоя – из поселка приехала к сестре, думала климакс, а климакс не только зашевелился, но еще и на свет Божий попросился. Обе родили девочек, только у Аньки – мальчик. Вон, воркуют над своими младенцами, аки горлицы. Почему-то это вызывало раздражение у Нютки. Она повернулась к своему сынишке, который уже наелся и заснул. Молодая мама почувствовала, что пеленки сырые, но менять не хотелось. Решила, пусть будет, как будет. За что медсестры зарплату получают?

Анна внимательно посмотрела в лицо мальчику. Заурядный такой. Нос приплюснут, глазки припухшие, щеки как у хомяка висят, глаза с золотистыми ресницами. И волосики – тоже рыжеватые. На кого похож – не понятно? Все-таки, наверное, папашка – Сергей. Он один был светловолосым.

Понюхала маковку. Почему говорят, что она ароматная и пахнет вкусно? Анну этот запах даже немного раздражал. Хотелось отодвинуть от себя ребенка подальше. Ведь он, такой вот маленький, еще совсем несмышленый – а уже отнял у нее счастье! Почти пять месяцев переписывались с Германом. Болтали по телефону. Последнее время вообще могли говорить по полчаса несколько раз за день. А самое главное – лежало сейчас в сумочке – вызов в Германию для Анны, и номер телефона какого-то знакомого Штульцев, который может ускоренно и без проблем устроить загранпаспорт и визу. Но разве теперь поездка возможна?

Сыыыыынннн. Молодая мать, будто на вкус, попробовала это слово. Оно горчило, и казалось совершенно неприменимым к этому комочку плоти. Так, выкормыш, ребенок, мальчик. И все. Хваленая материнская любовь сходила с Анны, как луковая шелуха. В умных книжках пишется, что стоит покормить ребенка молоком, тут же возникнет святое чувство единения и сопричастности жизней. Интересно, так было у самих авторов? Или писали от противного? Накатило раздражение. Хотелось закричать на воркующих Любу и Зою. Указать им, что их «красавицы» - пока еще ни рожей, ни кожей не выдаются. Они на людей-то еще приблизительно похожи. Разворачивают, как кукол, осматривают, обцеловывают каждый пальчик молодые мамы. Показушно все!

Анна едва сдержалась от грубости, когда медсестра пришла забирать детей.

- Опять Журавлев сырой! Мамочка, учитесь здесь пеленать, дома некогда учиться будет, - пришептывала женщина.

- Будить не хотелось, - прошипела Нютка в ответ.

Злость будто вытекала прямо из ее пальцев. Когда они соприкоснулись с руками медсестры, раздался щелчок.

- Ой, стреляетесь, - удивленно, а потом ласково маленькому. – Сейчас, переоденем тебя. А проснешься, так опять заснешь. Сухим-то лучше спиться.

Когда малышей забирали, становилось немного легче. Появлялось ощущение обратимости, возможности все изменить. Анна расслаблялась, веселела. Перебрасывалась шуточками с соседками по палате, подсмеивалась над их лазаниями по подоконникам, когда приходили их мужья: у Любы – молодой студентик, а у Зои – почти уже старик, с седыми волосами и пузом, висевшим над ремнем. Самой Анну навещали Алка и отец. Они не удостаивались долгих разговоров в форточку. Так, мимикой, через стекло. Будет с них. Один раз пожаловала Галина. К ней новоиспеченная мама даже не выглянула.

Аньке было плевать, какое мнение о ней и ребенке сложилось у Любы и Зои. Подумаешь, встретились на недельку, потом разойдутся, потеряются в городе – и все дела. Пусть перешептываются между собой, додумывают что-то, ерунда!