Жизнь цвета радуги. Сборник рассказов (СИ)

Девочка молча нажала на девятый. «Потерплю! Может она просто тут живет!» - подумал Макс и уставился в потолок.

На пятом кабина дернулась, заскрипела и замерла…

Мужчина лихорадочно пробежался пальцами по кнопкам. Бесполезно. Застряли. Минус пять тысяч! А то и больше. У Макса сегодня еще три клиента намечались…

А девочка, напротив, была довольна. Ее глаза опять засветились. Она едва не прыгала от возбуждения: в лифте с Дедом Морозом. Если вспомнить детство, ее даже можно было понять.

- Хоть песенку что ли спой, - уныло предложил мужчина, он порылся в карманах шубы и достал забытый чупс. – Вот и подарочек.

- Я Снежанна! – вдруг представилась девочка. – Вы забыли, наверное! Я посылала письмо, еще летом. – Она частила, почти не глядя на попутчика, будто боясь, что лифт тронется и придется расставаться, - Тогда мама уже болела. Я написала, что очень хочу найти папу. Мне мама рассказывала про него. Он хороший. Просто они были очень молодыми, папа хотел зарабатывать большие деньги и уехал. Он – артист! Мой папа не знает про меня ничего.

Сердце Максима сжалось, защемило. Сбитый рассказ напомнил, что он тоже менял девушек еще лет пять назад, как перчатки. Говорил, что артист, что уезжает на заработки, когда надоедала очередная…

Максим покачал головой:

- Я не смогу помочь…

Но девочка не слышала сбитого шепота:

- Мамы нет уже два месяца. Меня должны были взять тетя с дядей, но у них своя семья. Они люди хорошие, просто сейчас кризис. Я в детском доме, на Северной. Отпросилась в гости к тете Жене, и вдруг тебя встретила!

Ее прорвало:

- Моя мама – Сибирякова Елена Сергеевна. Вспомни, дедушка.

Теперь уже Снежанна не заметила изменившихся глаз. Они не просто округлились. В них появилось такое! Максима прошил пот. Ленка была его одноклассницей. Они были действительно очень молодыми: на двенадцать лет моложе, чем сейчас. Только закончили школу. И случилась у них любовь, только однажды, а потом Макс уехал поступать в театральный… И ничего про Ленку не слышал…

Максим машинально стянул бороду и вытер пот, прямо на глазах изумленной Снежанны.

- Так ты не Дедушка Мороз? – девочка едва не заплакала.

- Я его помощник, - мужчина обнял девчушку. – А у тебя отчество какое?

- Максимовна…

- Ну, вот, я и говорю… Дед Мороз получил твое письмо. И прислал меня на помощь…

Именно в этот момент в двери лифта забарабанили.

- Есть тут кто? – сердитый женский голос немного привел Макса в чувства. – Нажмите на первый и выходите, когда дверь откроется!

- Поняли, - мужчина натянул бороду снова и протянул Снежанне руку. – Мы сейчас пойдем на праздник. Ты будешь Снегурочкой!

- А потом? – доверчиво прошептала девочка.

- А потом к папе.

Мгновение счастья.

П

о широкому мощеному двору проходил художник. Он снова был в своей старой одежде и старомодной, широкополой шляпе, с которой стекали капельки дождя.

Художник остановился и окинул взглядом серые мрачные стены дома, широкий карниз со свисающей зеленью, темные, скучные стекла окон. За одним из них стояла девушка. Она всегда была там, словно героиня ненаписанной картины. Художник помахал девушке шляпой, обнажив потешно-плешивую голову. Силуэт за окном исчез.

Упрямо моросил дождь.

Г

абриэла отошла от окна. Смешной старик позабавил ее. Что он делает на улице в такую слякоть?…

За стеной, отголоском мыслям и погоде, неслись аккорды прелюдии Шопена. Мелодия дошла до кульминации и внезапно оборвалась. Вдруг. Обидно и жестоко.

Девушка прислонилась ухом к стене – тишина. Если бы Габриэла могла, она бы попросила продолжить; но это было, к сожалению, не в ее власти. Длинные пальцы скользнули по трещине на стене, повторяя ее повороты, каждый, казалось, символизировал не доигранный аккорд, прерванный мотив. Лицо девушки ожило и затрепетало… Она жила беззвучной музыкой, поселившейся в ее душе, жила мгновением счастья…

Габи?

Габриэла обернулась. Неожиданный оклик смутил ее. Девушке вдруг показалось, что ее застукали за чем-то очень интимным и сокровенным, это и пугало, и заставляло обороняться.

Я стучу-стучу. Потом вспомнила, что взяла ключи и открыла, - Мальвина была мокрой, но не унывающей, она встряхнула кудрями и что-то неожиданно вспомнила: - Это тебе. Просил передать старик с улицы…

Габриэла взяла свернутый влажный лист: стена, окно и девушка в нем. Набросок был живым и трогательным.

Эй, ты слышишь?… Габи, с тобой все в порядке?

Габриэла взглянула на сестру и кивнула. Конечно, все в порядке, неужели не видно?

З

а стеной вновь послышалась музыка. Мальвина, что-то напевая совсем невпопад, скрылась в ванной.

Габриэла накинула дождевик и тихо, стараясь не шуметь, выскользнула из комнаты. В длинном темном коридоре пахло дождем и ветхостью…

А музыка все звучала и манила…

Не в силах преодолеть искушение, девушка подошла к соседней двери и толкнула ее…

П

альцы Дерека скользили, взлетали, били по клавишам. Какой-то посторонний звук ворвался в комнату, заставив вновь прервать игру.

Кто здесь? – он не видел, но чувствовал чье-то присутствие. – Кто это?…

Габриэла подошла к пианино и неуверенно взяла аккорд. Рука мужчины накрыла ее пальцы.