Жизнь Тузика Озейло. Перекрёстки

Лукас Самора заявил вчера, что все концы ведут к Штейнбергу Уолту, и поэтому сейчас идёт активная разработка всех старожилов администрации. Тузик же решил переговорить со старожилом высшего руководства администрации Озея образца двухлетней давности лично. Тем более что на данный момент это был единственный такого рода экземпляр, пока ещё числившийся в живых.

***

Руфина Сантана, огненно-рыжая такса, проживающая в районе Эндертаун, к большому изумлению Сельвины, оказалась собакой средних лет. Всю дорогу, пока они с Вальтером ехали сюда из Байаса, сеньора Веласко рисовала себе весьма далёкий от реальности образ любовницы Федерико Торреса. Она почему-то была уверена, что Руфина Сантана окажется воздушной собачкой, с тонной косметики на молоденькой мордашке и кокетливым разрезом глаз. На деле же оказалось, что такса была ровесницей сеньоры Торрес, если вообще не старше её. Худая, без единого седого волоса, немолодая и при этом очень красивая.

– Добрый день, – сдержанно поздоровалась Руфина, открыв дверь и увидев на лестничной площадке незнакомых пожилых вельш-корги. – Чем могу помочь?

– Сеньора Сантана! – Вальтер включил свой фирменный министерский тон. – Мы приехали по поводу Федерико Торреса…

– Документы, – тут же потребовала такса.

– Мы не из следственных органов…

– Тогда ничем не могу вам помочь. – Сеньора тут же потянула дверь обратно на себя.

– Прошу вас, сеньора! Только вы нам можете помочь! – в отчаянии взмолилась Сельвина, думая над тем, что к таксе стоило поехать не им, а Фейджу. Он, как госслужащий, наверняка вызвал бы у Руфины Сантаны куда больше доверия. – Нас к вам направила Камилла Торрес. Мы частный сыск…

– Документы, – повторила такса, притормозив с закрытием двери.

– Можете позвонить в Следственный комитет прямо Саппи Фейджу – он сейчас занимает пост Федерико, – и назвать ему наши фамилии, – министерским тоном предложил Вальтер, разворачивая перед Руфиной свой паспорт.

Такса внимательно посмотрела на них, потом на документы, потом снова на них, затем неохотно подвинулась, пропуская их внутрь.

– Можете позвонить, правда. Так будет спокойней. И вам, и нам…

– Проходите, – махнула она лапой, доставая мобильный телефон и набирая чей-то номер. – Алло, Камилла? Ко мне тут пришли двое… Вы послали? Вальтер и Сельвина, верно. Ну хорошо. Было бы неплохо предупреждать в таких случаях…

На том конце провода, судя по громким шипящим звукам, доносящимся из динамика, Камилла начала свой очередной гневный монолог, и такса, не дожидаясь его окончания, брезгливо сбросила.

– Вы общаетесь с Камиллой? – удивилась Сельвина.

– Пришлось, – покачала головой такса. – Не каждый день у нас с ней пропадают любимые псы, сами понимаете. А знакомы мы давно. Федерико не скрывал меня от неё…

Сельвина была, мягко говоря, шокирована такими «высокими отношениями» главного следака Озея.

– Вы рисуете, – заметила сеньора Веласко, войдя в гостиную-студию, посреди которой стоял мольберт с нанесённым чёрно-белым эскизом.

– Пишу. Всю свою жизнь. – Такса дежурно улыбнулась и вопросительно воззрилась на гостей, словно подталкивая их побыстрее закончить все прелюдии и перейти к наиболее интересующей их теме.

– У нас есть сведения, что Федерико Торрес уехал в Ла-Аделу, – озвучил Веласко, понимая взгляд хозяйки квартиры. – Скажите, как собака, которая занимает далеко не последнее место в жизни Торреса: что его может связывать с этим городом?

– Ничего. – Такса удивлённо округлила глаза. Очевидно, меньше всего она была готова услышать вопрос про этот город. – Мы никогда с ним туда не летали.

– А куда вы летали? – решил уточнить Вальтер. – Поверьте, мы не можем найти Федерико уже больше недели. Нам очень важно знать даже такие, казалось бы, неважные детали…

– Раз в год летали на море, – задумчиво произнесла Руфина.

«Идиотизм! – думал Вальтер, – Жить в Озее, где и так есть и выход в океан, и пляжи, чтобы летать на моря? Денег девать некуда – вот с жиру и бесится, художница…»

– Один раз летали в Пермякию. – Руфина кивнула на одну из картин над диваном. – В горы. Моя работа, кстати.

– Красиво, – признала Сельвина, вглядываясь в полотно, написанное маслом и обрамлённое знатным позолоченным багетом. Такса решила никак не комментировать этот комплимент. Супруги Веласко были не в курсе, что сеньора Сантана являлась известной в Озее, да и во всей Аргентине, художницей, а её работы раскупались как горячие пирожки отнюдь не за малые деньги.

– А ваш муж? – уточнил Вальтер, – Он знал, с кем вы ездите в отпуск?

– Конечно же нет, – отмахнулась Руфина. – Ему я всегда говорила, что еду за вдохновением.

– И он верил?

– Наверное. – Такса улыбнулась. – Для него это было удобно. Он у меня ведь не любит никуда ездить. А я дарю ему такую прекрасную возможность не оправдываться передо мной, что ему хочется остаться в свой отпуск здесь, в Озее. Так что у нас все довольны.