Жизнь, увлечения, огорчения

Летела как-то Муха со свалки – где жила – и залетела в дом, где пахло вишнёвым вареньем и ароматным чаем. Залетела и увидела Пчелу, спокойно ползающую то по чашке, то по вазочке с вареньем. И только Муха хотела сесть на стол, как появилась Тряпка и давай за ней гоняться.

Удрала Муха, села на подоконник, смотрит оттуда на Пчелу и рассуждает:

– Почему её никто не гонит? Она такая же, как и я – с крылышками, жужжит похоже. – И решила: – Наверное, кто слаб, того и обижают, а уж Пчела за себя постоит, если что – ужалит.

А Тряпка уже тут как тут: шлёпнула по подоконнику и сказала:

– Между вами большая разница – ты живёшь в грязи, а она в мёде купается!

Причёска и Гребень

Причёска на голове была прекрасна: высокая, цветом золотой ржи, с затейливыми кудряшками. Гребень, как увидел её, от волнения даже начал заикаться и спросил:

– Можно с вами познакомиться? Вы так хороши, вы мне очень понравились!

Причёске эти слова были приятны, и она ответила:

– Я тоже не против.

Гребень, оказавшись в её кудрях, был без ума от Причёски. От её волос веяло свежестью, они были мягкими и нежными. Гребню казалось, что он обнимает каждый волосок. А Причёска не сопротивлялась, а только всё просила выровнять кудряшки. А их было так много.

Но вот, после долгих лет расчёсывания, кудряшки пропали. Да и волосы на голове поредели, и в них появилась седина. Теперь Гребню долго приходилось их собирать в ту прекрасную, незабываемую Причёску. А вскоре он уже не мог даже уложить волосы, как прежде: они стали совсем редкими, и на голове появилась лысина. Загоревал Гребень:

– Где ж ты, Причёска? Где твои кудряшки золотистые?

Через какое-то время, взглянув на голову, Гребень увидел её такой же, как в день знакомства. Он обрадовался и стал осторожно и с нежностью расчёсывать волосы, но почувствовал, что Причёска стала холодна и не нуждалась ни в каком ухаживании. Это оказался парик…

– Теперь мы с тобой будем встречаться очень редко, так для профилактики, – произнесла Причёска.

И Гребень оказался в ящике, где находилась бижутерия. Там же он увидел и пучок золотистых кудрей. Гребень прижался к нему и почувствовал тепло родной, незабываемой Причёски.

Пуговки

Шляпа на вешалке возмущалась:

– Вы посмотрите только на этот старый Плащ – сколько он пуговиц поменял! Я видела, как он их бросает. Вот одна из них ещё вчера была с ним и уже куда-то подевалась…

– Да вон она, под обувным ящиком от него прячется, – сказал Ботинок. – Видно, натерпелась от него…

Тут вступила в разговор Куртка:

– Я слышала, сводница Игла со своей напарницей Ниткой нашли Плащу новую пуговицу.

И правда, Иголка с Ниткой зацепили сверкающую новую пуговицу и стали пришивать её к Плащу. Тот был доволен. А убежавшая днём раньше Пуговка затаилась: она давно заприметила Пиджак, мечтала быть с ним и ждала подходящего случая, чтобы познакомиться.

Шляпка же проворчала:

– Пуговки тоже хороши – как только оторвутся, сразу норовят пришиться к кому-нибудь опять…

Ветер

Ветер, пролетая мимо дома, ненароком распахнул Дверь. Ей понравилось его прикосновение, и она так и заходила во все стороны, пытаясь решить, с кем ей лучше остаться: с Ветром или с Косяком, который крепко удерживал её рядом с собой.

– Мы уже вместе много лет, – недовольно сказал ей Косяк. – А ты увлеклась мимолётным Ветром…

Дверь его не слушала и продолжала тянуться к Ветру, стуча по Косяку, словно желая от него оторваться.

Проходивший мимо Ботинок, хозяин дома, услышав гул Ветра в открытой Двери, ударил её каблуком, и она плотно прилегла к Косяку, затихла, словно ничего не произошло, и нежно проговорила:

– Не волнуйся, дорогой, я с Ветром только пококетничала, а с тобой я навечно останусь!

И Косяк подумал: «Видно, Двери нужен не такой, как я, а такой, как Ботинок с каблуком!».

Ветер покрутился ещё немного возле Двери и улетел…

Эхо войны

Окончилась война, и весь металл от оружия отправили на переплавку – для мирного строительства.

И только одна Пуля осталась – возле сердца Солдата – и радовалась:

– До меня не доберётесь!

Её давно бы достали, но врачи сказали: «Пока она сама не сдвинется, лучше её не трогать».

Солдат строил вместе со всеми новый послевоенный мир, а Пуля порой колола Солдата так, что он вздохнуть не мог, и ехидничала:

– Никуда я отсюда не уйду!

Однажды Солдат, устав от боли, не выдержал и воскликнул:

– Лучше пойду туда, где товарищи мои лежат, чем постоянно терпеть эту дуру – Пулю!

– Нет! Там мне делать нечего! – испугалась Пуля и сдвинулась с места. Тогда её вытащили и выкинули.

– И почему это она так неожиданно сдвинулась с места? – удивлённо спросил Солдат у врача.

– Просто она поняла, что попадёт в вечный огненный Ад, а не в Рай, где твои товарищи-однополчане покоятся…

Ржавчина

Ржавчина отвалилась от мотоцикла, упала на землю и проворчала:

– Пожила я с мотоциклом, пора подыскать местечко и по-лучше. Тут проехал Грузовик, и она прицепилась к нему.

– Да, здесь жизнь лучше, чем на трясучем мотоцикле! – радостно воскликнула Ржавчина. – Он такой сильный! Останусь пока с ним.

Но Грузовику она совсем не приглянулась: