Жизнь в новом мире

У них была еда, а народу урезали паёк, и переселили всех, кроме особо приближённых, из стадиона. Она была нелюбимым ребёнком отца. Слишком много в ней было восточного, варварского, поэтому её слова ни кто не слушал, и под проживание ей выделили крохотную комнатушку. Некоторые парни сватались к ней, надеясь войти в круг избранных, но узнав о её опале, быстро остывали. Наконец терпение народа лопнуло. Основной арсенал был внутри стадиона, но люди нашли оружие в небольших магазинчиках затопленного Лондона. Штурм был жестокий и быстрый. Она выжила, как, сама не понимает. Когда её нашли, народ был занят складами. Все остальные были убиты. Её посадили на цепь у столба, не озаботившись удобствами. Она мёрзла, её почти не кормили, не всегда водили в туалет, о душе можно было забыть. Но она — единственная кто знала об этой связи. Ноутбук её отца был повреждён, а её уцелел. Её оскорбляли, били, унижали, но она вынуждена была пытаться связаться с НИМ.

Не все к ней относились агрессивно. Возвращаясь с очередного сеанса связи, она обнаружила деревянный щит на том месте, где она лежала, а как то ночью, судя по часам, её укрыли одеялом. Да и подбор конвоиров говорил о том, что ей кто-то сочувствует и пытается помочь. Однажды ночью, темнота стояла постоянно, с неба шёл пепел со снегом, подошёл начальник охраны. Часовой около неё спал. Он разбудил его, «влепил» наряд, и отправил в казарму, а сам остался т на посту. Подождав немного, подошёл к ней.

— В туалет хочешь?

— Да. А можно?

— Пошли.

Он отстегнул цепь и повёл её. Дорогу она знала. Перед туалетом он остановился, прислушался, приказав знаком молчать. Потом подошёл к боковой двери и сильным ударом ноги открыл её. За ней кто-то был, так как дверь натолкнулась на это, и оно полетело вниз по лестнице. Начальник охраны зашёл в туалет, проверил кабинки, обязательная процедура, и сунул ей в руку телефон.

— Пиши ЕМУ.

— А что?

— Сама думай.

— Но почему я?

— Я специалист-графолог. Читал вашу переписку. ОН тебе отвечал более развёрнуто, чем твоему отцу. Сейчас ты пишешь то, что тебе диктует мэр. Пиши от себя. Иди, я снаружи подожду.

Она написала, потом вышла, умылась, вышла к нему.

— Почему вы мне помогаете?

— Я всем помогаю. Без зерна мы погибнем. Люди уже начали разбегаться. Ты — единственная наша надежда.

— Спасибо, вот телефон.

— Пошли. Надеюсь, что ждать теперь не долго.

ОН ответил через день, назначил условия, они согласились. На совете решили подарить ЕМУ и её, убив сразу двух зайцев: и показать свою заинтересованность в сотрудничестве, и успокоить народ, особенно тех, кто желал её смерти. ОН забрал плату, оставив зерно. В самолёте покормил её бутербродами с колбасой и ещё тёплым кофе, привёз к себе. Москва встретила её темнотой с серым снегом. Именно снегом с пеплом, а не наоборот. ЕГО дом был рядом с небольшим аэродромом, куском старой асфальтовой дороги за добротным забором. Всю полосу занимал ЕГО самолёт. Он взлетал и садился без разбега, мог зависать, лететь вперёд боком или хвостом, и вмещал 250 кубометров груза. Прошли в дом, обычный, кирпичный, двухкомнатный. Она подумала, что попала в рай. Душ с горячей водой, сколько хочешь, а не сколько дадут, мягкий халат, только из упаковки, мужской и ей сильно большой, три мягких полотенца: для головы, для тела, для ног, мягкие и тёплые тапочки. А в душе: шампунь, гель для душа, мыло и мочалка, которая ей показалась мягче любой губки. Вышла она из душа, прихрамывая. Цепь натёрла ногу и образовалась язва. ОН посадил её в кресло, больную ногу положил на небольшой табурет, принёс тазик, из шкафа достал коробку из-под обуви — ЕГО аптечку, и занялся язвой. Было немного больно, но она терпела, сначала, потом разревелась. Не от боли. Так хорошо к ней уже давно ни кто не относился. ОН перевязал ей рану, убрал всё, и ушел на кухню. Оттуда поплыл чудесный запах. Она встала и похромала туда. ОН сервировал стол. Сервировал — громко сказано. Всё-таки русские немного грубоваты и не обучены, но её интересовало то, что было в горшочках.

Она улыбнулась. Тот запах и вкус картофеля, запеченного дольками с мясом в горшочках, она помнила чётко. Первая нормальная еда. Потом кофе с сахаром, булочками и мёдом. Её желудок сладостно стонал. Русская порция слишком велика для англичанки, и для того, кто долгое время нормально не ел. Она вовремя поняла, сколько надо съесть. Потом мягкая и тёплая постель со свежим постельным бельём и глубокий сон.