Жизнь в стеклянном доме

Зря радовался, что пришелся ко двору. Жадная на деньги оказалась команда. Гребут под себя и к себе, на одном только хлебозаводе миллионы заработали, а тут подбираешь крохи.

Он обреченно лег на диван, поджав ноги.

— Васькин, киса, иди ко мне, — позвал своего любимца.

Кот попятился и демонстративно удалился на кухню.

Глеб Пахнутый жил словно в двух измерениях. В первом он был медиабоссом, руководителем газеты, пиарщиком, членом команды мэра, во втором — растлителем малолетних. У Пахнутого была депрессия, его терзало чувство вины, неполноценности, он все время находился в состоянии тревоги. Деньги на лечение он копил, но нужной суммы пока не набиралось, а в столичной клинике никто без денег и разговаривать не станет. Когда Глеб уже отчаялся, судьба вдруг обернулась к нему лицом. Когда-то, еще на предвыборном совещании у Семен Палыча, он увидел, как в кабинет вошел мужчина. Нет, сначала вошли его лаковые туфли, изящные, в стиле ретро. Туфли были вызывающе блестящие, царственные, утонченные, изысканные, как и их хозяин в модном костюме. Потом в кулуарах шептались, что зря дядя приглашает на встречу «криминал», и называли мужчину не иначе как Риелтор. Та встреча была короткой, но Глеб запомнил обладателя лаковой новинки, поэтому когда случайно встретил его на улице, любезно раскланялся и про знакомство напомнил. Мужчина его узнал и радушно протянул руку:

— Сколько лет, сколько зим.

— Меня зовут Глеб, — представился Пахнутый. — Нынче у Якова Ивановича руковожу газетой, рулю информацией, так сказать.

— Информацией? Интересно!

— Да ничего интересного, рутина.

— Как знать, как знать.

Мужчина пристально посмотрел на Глеба:

— Глеб, а если я вам сделаю предложение, от которого нельзя отказаться? С вашей работой это дело пустяковое, а деньги хорошие.

Глеб при слове «деньги» обрадовался, словно мужчина прочитал его мысли. Риелтор просил самую малость: доставать списки одиноких стариков. Просьба, конечно, попахивала уголовным кодексом, но этот запах перебивал другой, более сильный — дензнаков.

Доверчивость многих пенсионеров обходится им недешево, и порой они добровольно отдают свои сбережения и недвижимость в руки ловких аферистов. Своя отработанная система была и у черных риелторов в Угорске, и попадался им неплохой «улов», потому что на рынке недвижимости, как и на рынке любых услуг, махрово процветают мошенники.

Главное условие, о котором сказал Риелтор, — наличие у стариков собственной жилой площади при отсутствии близких родственников. Допускается и приветствуется информация об асоциальных элементах — пьяницах, бомжах, к которым легко втереться в доверие.

Глеб погрузился в работу. Кроме списка от городского пенсионного фонда, который хитростью и коварством оказался у него в руках, он создал свою базу данных, журналистам много где приходится бывать, и каждая крупинка информации была на вес золота. Она складывалась в особую папку и ждала своего часа.

Глеб догадывался, встречаясь то с одним представителем Риелтора, то с другим, что в Угорске действует преступная группировка. В нее входят не только работники агентства недвижимости, но и нотариусы, полицейские и, конечно, городские чиновники. Хорошо отлаженный преступный механизм действовал, как швейцарские часы лучшей марки, каждый винтик крутился в своем направлении. Глеб нашел людей, которые втирались в доверие к пьющим и одиноким старикам, привозили им спиртное, одалживали деньги — и все только для того, чтобы получить генеральную доверенность на квартиру. Квартиры освобождались, одинокие старики исчезали в неизвестном направлении. Новые хозяева, купившие недвижимость уже через третьи руки, не предполагали, что за их квартирой тянется криминальный шлейф, и были ответственными налогоплательщиками.

Глеб наконец перестал чувствовать себя нищим. Он переживал только об одном: не кончилась бы эта красивая сказка, где деньги сами идут к нему в руки.

«Старики все равно умирают, — успокаивал он себя. — На земле их программа выполнена. Наше государство так «обставило» унизительное существование стариков, что им самим выгодно умирать быстро, не простившись с этим светом».

Но пока он только планировал обратиться в клинику, какая-то неведомая сила толкала его на школьный двор, он садился на скамейку, и девочка со всех ног бежала к своему большому другу.

— Ты принес мне куклу?

— Нет, я еще не выбрал. — Он взял ее за руку. — Там столько красивых кукол, у меня просто разбегаются глаза.

Зверь довольно мурлыкал и ворчал.

«Ну сколько можно кормить девочку обещаниями? Давай действуй, не бойся. Девочку ты приручил, молодец. Давай-давай, сколько можно сидеть и морозиться на скамейке?» — Зверь захихикал.

— Ты хочешь посмотреть кукол?

— Хочу! А где они? Ты купил мне куклы?

— Конечно, купил. Куклы у меня дома, здесь рядом. — И он протянул руку.

Мужчина и девочка стали удаляться со школьного двора.

Наташа зашла за Марусей в школу, но в классе девочки уже не было.

— Она на школьном дворе гуляет, — сказали ее подружки, — с дяденькой знакомым разговаривает. Мы ее звали, но она с нами не пошла.