Жизнь в цвете хаки. Анна и Федор

– Ну, Федор, вижу, что семья твоя растет, вижу, что жену холишь по мере возможности. Хочу вам помочь: дам вам денег на постройку дома, на лес, на крышу черепичную. Выбери себе сам металл, чтобы служила крыша долго, нужна же будет разная краска, стекло – в общем, ты, я вижу, мастер на все руки, задумал – значит, все решил для себя. На что-то хватит средств, а там подработаешь еще сам. А все для Ани, чтобы была настоящей хозяйкой в твоем доме, ее не обижай: ей досталось на коротком веку, защищай и береги. И себя береги, дети мал мала меньше, чтобы все были здоровы, чтобы места всем хватало.

Федор не ожидал такого подарка. Он молчал, осмысляя услышанное: вроде было стыдно брать деньги у стариков, будто он сам был не в силах собрать, не хотелось чувствовать себя должником или нахлебником. Сидел, почесывая голову, не зная, что ответить тестю. Тот, видя нерешительность зятя, проговорил:

– Я не в долг даю. Я дочке должен. А ты бери и не сомневайся – пока вы молоды, стройте, живите и радуйтесь. Мы пожили свое, нам мало нужно. Придете навестить – спасибо, поможете чем в огороде, в доме – хорошо, вот и будете в расчете. Это, повторяю, помощь дочке.

Анна встала, отдав Василия, меньшего сына, Федору, подошла к отцу, обняла его, поцеловала в щеку, прижалась к нему и заплакала. Нина Ивановна погладила ее по спине, шепнула:

– Тебе нельзя плакать, молоко пропадет.

Анна обернулась, вытирая слезы, обняла и мачеху, тоже шепотом ответила:

– Я вам так благодарна, вы мне столько добра сделали – век не забуду. Спасибо за все, отец, и вам, Нина Ивановна. Я, пока жива буду, не оставлю вас без помощи. А как же Сергей? Шура же хотела тоже дом ставить большой, вон у них сколько уже деток, уже рослые. Где они там помещаются? Теснота, хоть и три комнаты.

– А ты о них не думай. Забыла, как Шурка к тебе отнеслась? Такое нельзя простить. Не в мести дело, но в человечности. Сергей – не малой, мужик еще в силе, захочет уехать, как он предполагает, ему отделю часть, а дальше сами как-то пусть справляются. Шурке-то надо было вовремя останавливаться. И все на этом – разговор о них окончен, и не начинайте больше. Им докладываться необязательно. Пусть все идет, как вы задумали. Федор, не журись: ты нам ничего не должен, береги семью. Это тебе наш наказ, да, мать?– убеждающе проговорил Филипп Федорович.

Нина Ивановна ласково кивнула мужу, Анну и Федора обняла по очереди, похлопав Федора по спине, тихо промолвила:

– Помнишь, Федя, как дочка наша болела? Не забывай, о чем мы с тобой говорили. Берегите друг друга: других детей у нас, считай, что и нет.

***

На следующее лето был почти построен новый дом. Покрыли его металлической черепицей: далеко видно ее сияние, особенно на восходе и закате солнца. Федор провел паровое отопление, установил металлическую ванну.

Анна ходила и радовалась, наблюдая, как он возится со сваркой, с трубами, с чугунными батареями, как окрашивал их серебрянкой, как навешивал наличники на окнах, украшая их рисунком и расцвечивая разной краской. Она укрепилась здоровьем, надумав выйти на работу в колхоз, устроила детей в детсад, где были разновозрастные группы. (Старшая дочь, вспоминая об этом, потом рассказывала, что их укладывали спать в кроватках на летней террасе, а под навесом пищали летучие мыши, которые не давали уснуть).

Федор был не против, тем более что жена чувствовала себя лучше. Анна вышла на колхозный ток8, помогала просушивать зерно для подготовки на элеватор. В особый конвейер – вим – лопатой забрасывали пшеницу, и он перебрасывал ее на какое-то расстояние, таким образом просушивая горячим воздухом, потом снова и снова меняли зерно местами, прогоняя через конвейер. Это была длительная работа: перекатывая вим с места на место, от одной кучи – их называли буртами – к другой, добивались, чтобы зерно не горело, то есть не прело в больших объемах.

В перерывах на обед (все женщины еду приносили с собой) Анна просто отключалась, засыпая прямо у нагретых солнцем буртов. Женщины посмеивались над ней, не думая о том, что она уставала по ночам от возни с малыми детьми, от забот с хозяйством, не высыпалась и чувствовала себя разбитой. Но она не обращала внимания на их смешки, думая только о себе, чтобы украсть хоть минутку для отдыха. Так работала она до наступления прохладных дней. Позже трудилась на картофельных полях, когда в колхозе еще не было картофелекопалок и уборка велась вручную. Мужики и женщины покрепче выкапывали лопатами кусты, а другие собирали картошку в ведра, ссыпали в мешки или подавали на кузов стоящей рядом машины. Так даже старших подростков привлекали к работе в поле, отстраняя на месяц от занятий в школе, привозили солдат из ближайшей воинской части, студентов. Работа эта занимала длительное время. Для уборки урожая был дорог каждый день, чтобы не застала осенняя непогода, а то и снег (сказывалась близость гор).