Жизнь во время войны

– Был конец недели, его дежурство заканчивалось, и он повез меня к себе домой. Шикарный дом в Первой зоне, рядом с большими отелями. Бассейн, горничные. На втором этаже он устроил для меня комнату, и я думала, он придет ночью. Ничего подобного. Мы поужинали, потом он сказал, что должен разобраться с бумагами, а мне предложил пойти спать. И так все выходные. Как будто я у него в гостях. Подумывала о том, чтобы сбежать, но участок сторожили собаки, и я все еще надеялась как-то помочь родным... хотя надежды оставалось совсем мало. – Она запнулась, потом заговорила все так же ровно. – В понедельник утром он повез меня к себе на работу. Он служил в ВВС, и кабинет у него был в аэропорту. Ты хорошо ориентируешься в Гватемала-сити?

– Не очень.

– Напротив гражданского там есть маленький военный аэропорт, в нем и был кабинет. Целое утро я сидела в приемной вместе с его адъютантом и разглядывала стены. Около полудня адъютант принес мне сэндвич и бутылку содовой. Я съела все это и опять стала ждать. В голову пришло, что, может, майору просто понадобилось, чтобы в приемной сидела симпатичная девушка. Потом часа в два он появился в дверях и сказал: «Дебора, ты мне нужна». Как будто я его секретарша и он собирается мне что-то диктовать. Я вошла в кабинет, и он приказал мне снять трусы. Все так же вежливо. С улыбкой. Мне стало страшно, но говорю же, я была готова ко всему, а потому сделала, как он сказал. Он велел мне встать на четвереньки рядом со столом. Я встала. Кажется, выкатилась пара слезинок, но я справилась. Он достал из ящика тюбик, крем, что ли, и... смазал, в общем. Это было хуже всего. Потом спустил штаны и вошел в меня сзади, как ты...

– Прости, – сказал Минголла. – Я не знал...

– Нет, нет! – Дебора замахала руками, нашла его лицо, сжала. – Иногда мне хочется, чтобы ты так делал, но... – Она опять вздохнула. – Лучше я расскажу до конца.

– Хорошо.

– Я думала, он будет груб. Не знаю почему. Наверное, решила, что он так хорошо со мной обращался только для того, чтобы одурачить, а потом застать врасплох. Но ничего подобного. Долгое время он вообще не двигался. Просто стоял на коленях и держал меня за бедра. На столе у него была бутылка виски, и через пару минут он к ней приложился. Затем подвигался, но всего несколько раз. Опять выпил, опять подвигался. И так примерно полчаса. Потом кто-то постучал. Майор крикнул, чтобы заходили. Это был другой офицер. Он посмотрел на меня, но, кажется, ничуть не удивился. А после вообще не обращал внимания, они говорили с майором о делах. Что-то там про расписание, и он ушел. Так продолжалось всю вторую половину дня. Майор прикладывался, пару раз двигался, занимался делами. В конце дня он вытащил член и занялся мастурбацией. Не сказал, чтобы я смотрела, ему вообще было все равно, чем я занята. Кончил и вытер тряпкой. Отвез меня домой и в этот вечер опять вел себя так, словно я у него в гостях.

Минголла положил голову Деборе на плечо, ему очень хотелось избавить ее от этих воспоминаний.

– То же происходило каждый рабочий день, – продолжала она. – Сначала я чуть ли не радовалась, что он не делает мне ничего плохого, но скоро... не знаю, как объяснить это чувство. Унижение оттого, что я для него просто мебель. Вина, потому что все оказалось не так страшно. Ощущение, что я не человек. Иногда я становилась противна самой себе из-за того, что мне недостаточно противно, а иногда мне почти нравилось. Временами казалось, будто я освобождаюсь, что, когда он во мне, я улетаю в другую вселенную, что я невидимка, совсем другая и ни на кого не похожая. Потом я стала думать, что скоро ему надоем и он отправит меня обратно в тюрьму. Помню, однажды, когда я об этом подумала, то стала – как будто это нормальные отношения – что-то делать, как-то двигаться... ты понимаешь, чтобы ему было лучше. Но он не захотел. Отчитал меня, велел стоять спокойно, а не то он меня накажет. Мое отношение к нему постоянно менялось. Туда и обратно. В один день мне становилось противно и хотелось его убить. А на следующий я была благодарна, что он уберег меня от чего-то худшего. На самом деле я почти мечтала о его кабинете, только там я была уверена, что нужна ему. За ужином мы с интересом разговаривали, я дарила ему подарки. Иногда я почти любила его. По крайней мере, это было очень похоже на любовь. Наверное, поэтому он в конце концов меня и отпустил, моя привязанность ему только мешала. Я была сама не своя, думала, вот-вот сорвусь, и зачем-то стала рассказывать ему о своих чувствах. Как бы хотела расширить нашу связь. Кажется. Думала, вдруг ему будет интересно. Как исследователю, понимаешь. Обратит внимание на распад моей личности. Но ему было все равно. Бог знает, что ему вообще было интересно. Она надолго замолчала, и Минголла спросил, что было дальше.