Жизнь вопреки

Тогда первым секретарём Ставропольской краевой партийной организации был Михаил Сергеевич Горбачёв. Я выступал без текста и во время своего выступления услышал слова Горбачёва, произнесённые по ошибке в микрофон, который он забыл отключить. «Слушай, – обратился Горбачёв к рядом сидящим с ним в президиуме первым секретарям обкома комсомола, – Попцов говорит уже двадцать минут, и это без всякого текста. Как это может быть?»

Эти навыки я старался преподать своим коллегам, и те, кто их осваивал, моментально уходили в отрыв. По этому поводу у меня была масса повседневных споров с ведущими информационных программ, которые были лишены навыка импровизации. Это делало их чрезвычайно зависимыми от текста, который им предстояло озвучивать в эфире. Ведущие чувствовали себя скованными, и если «серьга» в ухе давала сбой и текст, который он практически повторял под диктовку, обрывался, видеть поведение ведущего, его беспомощность было удручающе и унизительно – потому как это случалось и в твоей компании, среди тех, на кого ты сделал ставку, как председатель ВГТРК.

Общепринятый формат информационных программ исключал какие-либо рассуждения по поводу фрагментов произносимого текста. Я был сторонником противоположной точки зрения, и такие рассуждения, если человек владел навыком импровизации, допускал, чем порой приводил буквально в ярость наших конкурентов с Первого канала, они постоянно критиковали меня за эти отклонения от формата. На что я им ответил прямо в эфире: «Я сказал, что основой развития и продвижения телевидения вперёд – является история творчества, которое было, есть и будет всегда ненормативным, потому оно и творчество. Информационные программы – одно из направлений творчества, поэтому фрагментарные рассуждения в информационных программах не только допустимы, но и обязательны». Я тотчас привёл в пример выступление одного из ведущих CNN. Передача была посвящена губернаторским выборам в одном из американских штатов. Ведущий сказал буквально следующее: «На выборах в штате Колорадо победу с большим отрывом одержал Джон Стайберг. Задавать вопросы „почему?“ – не имеет смысла. Вы же хорошо знаете, что такое Джон Стайберг». Всего две фразы, а полнообъёмность интриги налицо.

Моим главным оппонентом в подобной полемике был, как правило, Владимир Познер. Человек, которого я, бесспорно, уважал в силу его громадного международного опыта, он работал и в Европе, Америке. Познер привнёс в наше телевидение американскую стилистику и манеру ведущего телевизионных программ. Эту эталонность Владимир Познер сохранил до сегодняшних дней. Когда вы смотрите его очередные поездки вместе с Ургантом по Европе или по той же Америке, уверяю вас, вы должны осознавать, что прикасаетесь к американскому телевидению. Познер заразил отечественное телевидение американским стилем вещания, создав целую плеяду подражающих ему. Скорее нет, нежели да. Программа «Взгляд» времён Владислава Листьева пыталась это сделать, но полнообъёмного воплощения американского телевидения не получилось. Причин много, одна из них – внезапная гибель Влада Листьева. Ныне программу Познера можно назвать неким телевизионным музеем непохожести стиля Владимира Познера.

Россия – другая страна, и её непохожесть кратно значимее любого зарубежного опыта. Учиться надо, но копировать бессмысленно. Тот факт, что рядом с нами уже было состоявшееся телевидение «Первого канала», было и благом, и бедой одновременно. В этих условиях нам следовало создавать своё, непохожее телевидение. На первых порах – практически без каких-либо ресурсов, в прямом смысле этого слова, создать российское радио и телевидение на пустом месте. Не повторять, не копировать, а создать другое телевидение и другое радио. Говорить, насколько это получилось, можно совершенно свободно спустя 25 лет – недавно российское телевидение и радио отмечало именно эту дату своего существования. Бесспорно, вызревание этого «да, получилось», но проходило оно поэтапно, и весомый вклад в эту непохожесть внесла политика.