Жизнь взаймы

— В квартире хватит места для двоих?

— Думаю, что да. А почему вы спрашиваете?

— На случай, если я захочу поселиться там с другом.

Секунду Пестр внимательно смотрел на нее.

— О таком варианте тоже следует подумать, — сказал он после паузы, — хотя, откровенно говоря, для двоих квартира несколько тесновата. А почему бы вам не пожить некоторое время одной? Сперва как следует осмотритесь в Париже! Здесь перед вами откроется много возможностей.

— Вы правы.

Машина остановилась, и Лилиан вышла.

— Так в котором часу заехать за вами завтра? — спросил виконт.

— Я еще подумаю. Вы не возражаете, если я спрошу дядю Гастона?

— На вашем месте я бы этого не делал. Зачем напрасно тревожить его? Да вы этого и не сделаете.

— Почему?

— Тот, кто об этом спрашивает, никогда так не поступит. Вы очень красивы и очень молоды, мадемуазель. Я был бы счастлив заключить вас в ту оправу, которая вам подобает. Поверьте мне, человеку уже немолодому, как бы вам здесь ни казалось очаровательно, но это — потерянное время. Вам нужна роскошь, большая роскошь. Простите за этот комплимент, но у меня наметанный глаз. Спокойной ночи, мадемуазель.

Лилиан поднялась по лестнице. Сначала выставка женихов, устроенная дядей Гастоном, не вызвала в ней ничего, кроме убийственной иронии. Она казалась себе умирающим воином, которого соблазняют прелестями жизни. Но потом ей вдруг стало скучно. Она почувствовала себя так, словно была единственным здоровым человеком среди всех этих людей, которые гнили заживо. Их разговоры были ей непонятны. Все, к чему она относилась безразлично, они считали самым важным, а то, к чему она стремилась, было для них почему-то табу. Предложение виконта де Пестра показалось ей, пожалуй, наиболее разумным.

— Ну как, дядя Гастон был на высоте? — раздался в коридоре голос Клерфэ.

— Ты здесь? Не пошел в ночной ресторан и не пьешь?

— Я потерял вкус к таким вещам.

— Ты ждал меня?

— Да, — сказал Клерфэ. — Из-за тебя я стану страшно добродетельным. Не хочу больше пить. Без тебя.

— А раньше ты пил?

— Да. В промежутках между гонками всегда пил. Часто это были промежутки между авариями. Думаю, что я пил из трусости. А может, чтобы убежать от самого себя. Теперь все это прошло. Сегодня днем я был в часовне Сен-Шапель. А завтра собираюсь даже в музей Клюпи. Кто-то из знакомых, видевших тебя со мной, утверждает, что ты похожа на даму с единорогом, которая изображена на гобелене, висящем в этом музее. Ты имеешь большой успех. Ну как, пойдем еще куда-нибудь?

— Сегодня вечером нет.

— Сегодня ты была в гостях у буржуа, для которых жизнь — это кухня, салон и спальня, где уж им понять, что жизнь — это парусная лодка, на которой слишком много парусов, так что в любой момент она может перевернуться. Тебе надо от них отдохнуть.

Лилиан рассмеялась.

— Ты все-таки выпил?

— Да нет, мне это не нужно. Неужели тебе не хочется еще куда-нибудь съездить?

— Куда?

— На каждую улицу и во все кабачки, о которых ты что-либо слышала. Ты великолепно одета. Это платье мы при всех условиях обязаны вывести в свет, даже если ты сама не желаешь выезжать. В отношении платьев существуют известные обязательства.

— А в отношении людей — нет?

— Конечно, нет.

— Хорошо. Поедем медленно. Проедемся по улицам. Ни на одной из них не лежит снег. На каждом углу продают цветы. Давай накупим фиалок.

Клерфэ вывел свою машину из сутолоки на набережной и подъехал к входу в отель. Ресторан рядом с отелем как раз закрывали.

— Тоскующий любовник, — произнес кто-то рядом с ним. — Не слишком ли ты стар для этой роли? — Около Клерфэ стояла Лидия Морелли. Она только что вышла из ресторана, опередив своего спутника.

— Безусловно, — ответил он.

Лидия закинула на плечо конец белого палантина.

— Ты в новом амплуа! Довольно-таки смешно, мой милый. Да еще с этой молоденькой дурочкой.

— Вот это комплимент, — ответил Клерфэ. — Если уж ты так говоришь, значит, она обворожительна.

— Обворожительна! Дуреха: сняла комнатушку в Париже и купила у Баленсиага три платья.

— Три? А я думал, у нее их по крайней мере тридцать. На ней они каждый раз выглядят по-новому, — Клерфэ рассмеялся. — С каких это пор ты, словно сыщик, выслеживаешь молоденьких дурочек?

Лидия собралась было сказать ему несколько сердитых слов, но в это время из ресторана вышел ее спутник. Он был незнаком Клерфэ. Схватив руку своего кавалера с таким видом, словно это оружие, Лидия прошла мимо Клерфэ.

Лилиан появилась через несколько минут.

— Мне только что сказали, что ты обворожительна, — сообщил ей Клерфэ. — Пора тебя куда-нибудь спрятать.

— Тебе было скучно ждать?

— Нет. Если человек долго никого не ждал, ожидание делает его на десять лет моложе. А то и на все двадцать. — Клерфэ посмотрел на Лилиан. — Мне казалось, что я уже никогда не буду ждать.

— А я всегда чего-то ждала.

Лилиан поглядела вслед женщине в кремовой кружевной накидке, которая вышла из ресторана вместе с лысым мужчиной; на ней было ожерелье из бриллиантов величиной с орех.

— Как оно сверкает! — сказала Лилиан.