Жизнь за ангела

 Рана была зашита, но я заметил, что сбоку из тела торчит какая-то резиновая трубка.

 - Что это? - задал я вопрос.

 Доктор объяснил, что это дренаж и он мне необходим, через него мне также шприцом вводили антисептик.

 Через какое-то время, снова вошла Катя, сделала мне укол, потом принесла чашку.

 - Пей.

 - Что это?

 - Молоко. Парное, еще даже теплое.

 Я выпил, после чего закрыл глаза и уснул, не знаю, сколько проспал, вздремнул ненадолго. Услышал шаги, потом чью-то речь за стеной. Как оказалось, в санчасть зашел зам комдива.

 - Здравствуйте!

 - Здравствуйте!

 - Где раненный, тот «фриц», которого принесли?

 - Здесь лежит. Только что майор Савинов был, с капитаном, недавно ушли.

 - Ясно.

 Полковник прошел в палату, Катя сидела возле меня.

 - Здравствуйте Владимир Николаевич!

 - Здравствуйте, – он посмотрел на меня, окинув оценивающим взглядом, как мне показалось свысока, ни то презрительным, ни то снисходительным. – Это что, и есть наш пленный?

 - Да, он самый.

 - Ну-ну! Уже допросили, как я полагаю?

 - Так точно, только что вышли.

 - Ну что ж, ладно, – еще раз смерив меня своим пронзающим взглядом, он вышел.

 - Кто это? – спросил я у Кати.

 Как выясниться позже я попал в одну из советских дивизий, входивших в состав 13-й армии, точнее в 15-стрелковую под командованием генерал-майора, на тот момент Слышкина Афанасия Никитовича,(позже, полковника Джанджгавы Владимира Николаевича, с 26.06.43 по 14.07.43 г).

 Перед уходом, зам комдива перекинулся словом с доктором.

 - Ну что, какой прогноз? Жить будет?

 Доктор закурил.

 - Не знаю, – пожал плечами. – В ближайший день два видно будет, все может быть, сейчас не скажу. Если ни каких осложнений не будет.

 Глава 25

 Майор Савинов и капитан Колесов, явились в штаб дивизии, там собрались еще офицеры.

 - Только что в санчасть заходил, хотел вас застать! – ответил зам комдива.

 - А мы сюда заходили, Вас нет!

 - Разминулись значит, я к вам заходил, сказали в санчасти. Посмотрел я на этого «фрица», видал, что за птица. Ну что, допросили, товарищ майор?

 - Так точно.

 - Личность установили?

 - Да. Краузе Ганс Вильгельм - лейтенант,  22 года, офицер 258-й немецкой пехотной дивизии, подразделения разведки. Состояние у него конечно тяжелое, показания давал с трудом, но кое-что все же удалось выбить. На русском говорит хорошо, мне даже переводить не пришлось, он сам оказывается переводчик!

 - Вот как? Что, в самом деле, так хорошо говорит на русском?

 - Ну, как мы с вами, разве что акцент небольшой. Говорит бабушка у него русская и жил он в Польше…

 - Интересно. Ну ладно, с этим мы еще разберемся. Дайте мне протокол допроса.

 Комдив внимательно прочитал записанный протокол, вплоть до мельчайших подробностей.

 - Все как я и думал. Значит, он утверждает, что в ближайшее время, гитлеровцы не собираются переходить в наступление?

 - Именно так, – сказал Савинов.

 - Ясно, только вот стоит ли этому верить?

 После комдив взял трубку и связался с кем-то по телефону.

 - Генерал Пухов, слушаю…

 - Командир 15-й стрелковой, Слышкин.

 - Доложите обстановку. Что у вас там? Тихо?

 - Да, товарищ командарм. На моем участке все относительно спокойно. Никаких изменений. Вчера наша группа, дивизионной разведки, уничтожила разведгруппу противника, в количестве шести человек, проявляют активность время от времени. Проводили разведку на местности, с целью уточнить границы и расположение наших передовых частей. Пленного одного взяли, лейтенанта.

 - Допросили уже?

 - Так точно! Пленный из 258-й немецкой пехотной дивизии,478-го полка, 9-я рота. Рядом действительно, находится  артиллерийский корпус, и прямо напротив нас 6-я пехотная дивизия.  Данные допроса, подтверждают все наши предположения, в том числе и данные нашей разведки о расстановке и численности сил противника. Самое главное, пленный утверждает, что в ближайшее время наступление не планируется, по крайней мере, до июня вероятно точно.

 - Не очень конечно верю, эти данные, все равно надо подтверждать, показаний одного вашего пленного мало. Нам поступают сообщения о движении и сосредоточении дополнительных сил противника на нашем плацдарме, надо бы его еще допросить в штабе армии. Сможете его мне доставить?

 - Сомневаюсь товарищ командующий, возможно ли это. У него ранение тяжелое, состояние критическое, он и показания то давал с трудом. Пока находится в нашей санчасти, может даже не выживет.

 - Ладно, просто вышлите мне копию протокола допроса, со всеми подробностями, этого будет достаточно

 - Хорошо.

 Я наверное очень перенервничал из-за допроса, к вечеру мне снова стало плохо, появился озноб, поднялась температура.

 - Сестра. Катя! – я крикнул, насколько хватало сил.

 Девушка подошла ко мне.

 - Мне плохо. Х-холодно.

 Она потрогала лоб.

 - Ты весь горишь, у тебя температура. Григорий Яковлевич!

 - Что? – отозвался доктор.

 - У него температура.

 Врач осмотрел меня, поставил градусник.

 - Тридцать восемь и пять, - лицо у доктора сделалось озабоченным. - Да... Дело плохо, не знаю что делать. Кажется, начались осложнения. Пойдем, – сказал Кате.

 Они куда-то вышли, вероятно, беседовали о чем-то наедине.

 - Может не выживет… - озабоченно сказал доктор.