Жизнь за бессмертие

— О тебе столько пишут и говорят, — усмехнулся Марк, — что я и то тебя опасаться начал. Но парни лихие и работу сделают на бис, — заверил он. — Стрелять все умеют отлично и в рукопашном проверены. Они ходили под Резаным Бобом, — добавил Марк. — Но того убили полгода назад. Когда ты меня вызвал и предложил дело, я вспомнил о них. Вот что, Отто, — усмехнулся он, — ты напустил такого тумана, что я не пойму, зачем…

— Не делай из себя идиота! — грубо перебил его Койот. — Ты все прекрасно знаешь. И мой интерес к дому шотландца тоже тебе понятен. Но мне кажется, тебя не устраивает цена, — криво улыбнулся он.

— Насколько я знаю, — сказал Марк, — этот камушек стоит по крайней мере миллиона полтора долларов. А ты мне предлагаешь двести пятьдесят тысяч.

— Слушай меня, Поэт, — процедил Койот. — Я за этот камушек несколько раз попадал под пули. Я влип в Лондоне в историю, которая закончилась моим арестом, а недавно меня чуть было не взорвали в автобусе. Если цена не устраивает, можете отваливать, — кивнул он на дверь.

— А у тебя, собственно, не то положение, Койот, — спокойно проговорил Марк, — чтобы вот так запросто отказываться от помощи. Просто я тоже хочу заработать на этом, — добавил он. — И я найду людей, которые заплатят за камушек два миллиона евро. И я получу семьсот тысяч, ну а ты миллион триста.

Койот, не мигая, уставился на него. Марку стало не по себе от взгляда прищуренных светло-карих глаз.

— Хорошо, — услышал он и облегченно вздохнул. — Но при малейшем подозрении я тебя убью, — ровным тоном проговорил Отто.

— Зачем? — усмехнулся Марк. — Я сделаю тебе настоящие документы. Мы купим себе шикарное бунгало на Адриатике, и все. Маленько исправим твою звериную морду и будем доживать на доход с какого-нибудь бизнеса. Откроем пару баров и будем жить в роскоши и даже наследство сделаем, — подмигнул он по-прежнему не отводившему от него взгляда хищных глаз Койоту.

— Сначала надо взять алмаз, — пробормотал тот.

— А ты уверен, что он там? — спросил Марк.

— Уверен, — буркнул Отто. «Надо тебя кончать, — подумал он. — Но не во время операции. Без тебя и твоих придурков я не справлюсь».

«Возьмешь алмаз, и мы тебя пришьем, — прикуривая, подумал Марк. — Так что как только алмаз будет у тебя, ты труп, Отто Торман».

— Подожди, — поднимаясь, тихо заговорил небольшого роста узкоглазый мужчина средних лет. — Но ведь… — Кормчий убит, — спокойно прервал его стоявший у двери длинноволосый загорелый узкоглазый мужчина. — И мы убираем его соратников. «Культурная революция», — насмешливо добавил он. На шею поднявшегося сзади набросили петлю из белого шелкового шнурка. Пытаясь вскинуть руки, тот шатнулся и, открыв рот и вытаращив глаза, уронил руки, рухнул на колени и шлепнулся влево. — Еще один! — Наклонившись над упавшим, длинноволосый, оттянув двумя пальцами в резиновой перчатке левое ухо того, коротким резким взмахом левой руки с зажатым в пальцах скальпелем отсек ухо. Поморщившись, повернулся и сунул окровавленное ухо в черный целлофановый мешочек, который держал невысокий китаец в белом костюме. — Завтра покончим с последним, — улыбнулся длинноволосый.

— Кто-то принялся за желтолицых, — качнул головой сержант полиции. — Это уже третий за неделю. И у всех одинаковые цветные наколки. Как у того, кто себя палочкой заколол.

— Триада, — буркнул агент Интерпола. — Что-то не поделили. Давно не было их в Англии, — добавил он. — Говорят, что тоже из-за этого камушка бессмертия они появились. Но Триада никогда не делала денег на священных вещах других народов. Как ни странно сие звучит, но это так. — Он посмотрел на часы. — Опаздывают эксперты, но это не последний труп, — тут же уверенно добавил агент.

— А почему первый, как вы говорите, убил себя? — спросил полицейский. — Ведь мог спрятаться или…

— Ему доверили и дали право выбора. Либо самоубийство, либо жизнь его близких. Если он убьет себя, близкие получат необходимую помощь и его имя не будет проклято, что очень страшно в Восточной Азии. Особенно среди людей организации.

— А что насчет этого немецкого волка? — поинтересовался подошедший скуластый, с немного зауженными глазами полицейский. — Ничего так и не известно?

— Нет, — усмехнулся агент Интерпола. — Но я недавно слышал, что те, кто выходит на дежурство, вроде даже молятся, чтобы не встретиться с ним.

— Например, я не молюсь, просто не желаю встречаться с ним, — признался офицер полиции.

— Надоел мне этот город, — пробормотал Мухв. — Сколько мы тут еще тусоваться будем?

— А мне, наоборот, нравится, — усмехнулся Шарахифа. — Здесь все по-другому, женщины ходят почти голые, — хихикнул он. — Правда, ведут себя нагло и грубо, — недовольно добавил он. — А так…

— Все на колени! — распахнув дверь, вошел Асар.

— Ягуар! — в один голос выдохнули Мухв и Шарахифа и, упав на колени, коснулись лбами пола. За Ягуаром в комнату вошла длинноногая брюнетка в темных очках. Стоявшие на коленях, подняв глаза, замерли.

— Закрыли глаза! — заорал Ягуар.

— Пусть смотрят, — усмехнулась женщина.