Жизнь замечательных Блонди (СИ)

Правда, утром во вторник, ко всему прочему, выяснилось, что за прошедшие месяцы Мартин успел вымахать вверх и раздаться в плечах, а потому форменный костюм ему мал до неприличия. Эту проблему удалось решить в рекордно короткие сроки — пока парикмахер пытался сделать хоть что-нибуь с прической Мартина, чтобы он выглядел пристойно. Нельзя сказать, что это удалось ему в полной мере, пай-мальчиком Мартин внешне так и не стал, но, по крайней мере, волосы дыбом не стояли, и на том спасибо.

До Эоса Себастьян довез Мартина лично. Сам и проводил его до дверей зала Юпитер. Надо сказать, что весь цвет амойской элиты уже был в сборе. Каждый нашел причину, чтобы как бы невзначай пройти мимо… да так и задержаться на неопределенный срок. Оба Консула присутствовали вроде бы по долгу службы, Алан как заместитель Рауля тоже счел необходимым прийти. Вернеру и Эмилю было крайне любопытно узнать о состоявшемся сражении если не из первых уст, так хоть от Себастьяна, Алистер — опять же «вроде бы» — мог понадобиться в своем профессиональном качестве. Людвиг… ну, Людвиг совершенно случайно проходил мимо и остановился узнать, по какому поводу такое сборище. Примерно таким же образом здесь оказались и оба известнейших амойских дипломата, Даниэль Лойт и Лоренс Дино, очень вовремя вернувшиеся на родную планету из очередной миссии. (Кристиан про себя отметил, что с Даниэлем, похоже, снова что-то приключилось. По роду службы тот частенько попадал в разного рода опасные неприятности, которые, по счастью, до сих пор отражались только на его прическе. На сей раз Даниэль щеголял до неприличия легкомысленной челочкой, и было ясно — и эта миссия не обошлась без приключений. Увы, Кристиану было не до расспросов…)

С тех пор, как Мартин скрылся за высокими дверями зала Юпитер, минуло уже немало времени. Себастьян внешне напоминал статую, но можно было представить, что творится у него на душе! Кристиан откровенно нервничал: хотя его это дело касалось постольку-поскольку, он был весьма сердобольным и Мартину сопереживал. Рауль был хмур и недружелюбен: он подозревал, что ничем хорошим все это не кончится, и заранее готовился к худшему…

Время тянулось невыносимо медленно, и присутствующие успели окончательно известись, прежде чем высокие двери приотворились, чтобы выпустить Мартина. Рауль хотел было спросить, чем все закончилось, но тут же понял, что можно и не тратить слов попусту: по счастливо-ошарашенному лицу Мартина и так было все понятно.

Понял это и Себастьян и, тоже не тратя слов попусту, просто сгреб мальчишку в охапку и едва не придушил в радостных объятиях. Кристиан улыбался немного недоверчиво, косясь на Алистера — уж не приложил ли тот свою руку?… Однако Алистер выглядел не менее радостным и шокированным, нежели остальные, и потому Кристиан отбросил свои сомнения и решил принять на веру то, что Мартин и в самом деле незаурядный мальчишка.

Когда бурная радость несколько поутихла, присутствующим, разумеется, захотелось узнать, о чем же таком беседовала Юпитер с Мартином столь продолжительное время. Но Мартин, лишь с загадочной улыбкой качал головой, наотрез отказываясь рассказывать об этом. (Можно отметить, что за всю свою последующую жизнь он так ни разу и словом не обмолвился об этой единственной своей аудиенции у Юпитер, хотя никогда не был скрытным молчуном.)

В конце концов, поняв, что из упрямца Мартина, к тому же пережившего жесточайший стресс, слова не вытянуть, от него отстали с вопросами об аттестации, зато попросили в подробностях рассказать о воскресном побоище. Вот об этом Мартин согласился говорить охотно, а потому все общество вскоре сочло необходимым переместиться в более комфортные апартаменты.

Даниэль и Лоренс к ним не присоединились, принеся свои извинения — им вскоре нужно было вновь отправляться в путь.

— Знаешь, что? — негромко спросил Лоренс своего напарника, проводив взглядом компанию Блонди. Лоренс был Шатенди и в присутствии Блонди обычно помалкивал, хотя ни скромником, ни трусом не был. Просто он привык не говорить лишнего при посторонних, особенно если эти посторонние — Блонди… Разумеется, на Даниэля это правило не распространялось. Пожалуй, Даниэль был единственным Блонди… да что там, вообще единственным живым существом, которому Лоренс доверял.

— Что? — откликнулся тот.

— Ты все еще веришь в мои предчувствия?

— Верю, — улыбнулся Даниэль. — Не верил бы — нас бы тут сейчас не было.

— Тогда попомни мои слова, — сказал Лоренс совершенно серьезно. — Когда-нибудь — я надеюсь, мы с тобой доживем до того дня — этот мальчик станет настоящей гордостью Амои…

Секретные материалы