Жизнь замечательных Блонди (СИ)

Снаружи царило какое-то странное возбуждение, совершенно несвойственное такому скучному и унылому месту, каким Мартин привык числить интернат. Подобное настроение охватывало здешних обитателей только в случае какого-нибудь чрезвычайного происшествия, например, неожиданного визита Первого Консула. Но Кристиан Норт в интернат точно не собирался, это Мартин знал наверняка, поэтому невольно заинтересовался суматохой в коридоре.

— В чем дело? — спросил он, наконец, увидев более-менее знакомую физиономию. Кажется, это был один из «оруженосцев» Нейвена, но на данный момент самого Нейвена поблизости не наблюдалось, и «оруженосец» отчего-то растерял всю свою наглость.

— Говорят, несчастный случай, — ответил тот, даже не оборачиваясь на Мартина. — Кто-то из младших ночью свалился с лестницы, с самой верхней площадки…

«Что-то в этом интернате слишком часто падают с лестниц», — философски подумал Мартин и хотел было уже развернуться и уйти, как вдруг остановился. По сердцу вдруг прошлась маленькая когтистая лапка, и, чтобы поскорее избавиться от неприятного предчувствия, Мартин спросил:

— А кто именно пострадал?

— Понятия не имею, — пожал плечами «оруженосец» и потерял к Мартину всякий интерес.

«Да не может быть… — Мартин прикусил губу. — Нет, конечно, это не он. Что бы ему делать ночью на лестнице? Нет, конечно, это не Эрле, это кто-то другой… — Мартин начал решительно протискиваться сквозь толпу. Ему уступали дорогу, не сразу соображая, что Блонди в ярком «взрослом» костюме — такой же подросток, как все остальные, а вовсе не интернатское начальство. — Это точно не он, точно… но удостовериться я все-таки должен. Для собственного спокойствия. Да…»

Очень удачно под ноги ему подвернулся один из однокашников Эрле, виденный вчера; впрочем, похоже, вся его группа столпилась у приемной медотсека, с жадным любопытством ловя обрывки слов, иногда доносящиеся из-за двери.

Мартин никак не мог высмотреть Эрле среди одинаковых серебристых макушек и синих костюмов, и собрался уже спросить кого-нибудь, куда тот запропастился, как вдруг расслышал сквозь неплотно прикрытую дверь приемной обрывок фразы и тут же приник к щели. Никто не осмеливался подойти к двери настолько близко, так что Мартину мог смотреть и слушать безо всяких помех.

— …не вижу в этом особенного смысла, — говорил полный немолодой человек с неприятным выражением лица. Мартин его смутно помнил — это оказался главный медик интерната. Ничего странного в том, что это именно человек, не было. Болеть юные представители элиты не болели, а с бытовыми травмами, полученными, скажем, во время занятий спортом, справлялись и люди, не было никакой нужды отвлекать высококвалифицированного специалиста и заставлять его сутками сидеть в интернате. — Впрочем, это решение не в моей компетенции, так что доложите господину директору, и поживее.

— Да, господин Шмидт, — отвечал фурнитур, которого Мартин не помнил. — Сию минуту. К сожалению, господина директора нет на месте, он изволил отбыть в Эос, так что…

— Так звоните, чего вы ждете! — фыркнул Шмидт и, тяжело отдуваясь, уселся на стул. По-хорошему, докладывать директору о происшествии должен был он сам, но делать этого Шмидт явно не собирался, благо, было на кого свалить неприятную обязанность: фурнитур вольнонаемному сотруднику возражать не осмеливался.

Мартин обратился в слух, не обращая внимания на оживленное шушуканье за спиной. Впрочем, разобрать ему удалось далеко не все, проклятый фурнитур говорил на редкость тихо, да еще отошел в самый дальний конец комнаты, словно подозревал, что под дверью его подслушивают. А может быть, и правда подозревал, а то и знал наверняка: хорошие фурнитуры — народ сообразительный.

— Да, господин директор, несчастный случай, — подобострастно шептал фурнитур в трубку. — Сильвер, господин директор, группа FВ-IV. Сетт, господин директор, Эрле Сетт…

Дальше фурнитур перешел на такой шепот, что Мартин уже не мог различить слов, да не очень-то и вслушивался: при звуке имени пострадавшего мальчика у него буквально оборвалось сердце.

«Я так и знал… — Мартин прикусил губу. — Я, что ли, несчастья приношу? Стоит мне кому-нибудь что-нибудь пообещать, обнадежить, хотя бы и про себя, как обязательно… — Болезненное воспоминание кольнуло ледяной иглой, и Мартин опомнился. — Ладно, об этом можно подумать потом, сейчас надо разобраться, что происходит!»

— Что сказал господин директор? — спросил Шмидт.

— Господин директор весьма расстроен случившимся, — печально произнес фурнитур. Мартин его прекрасно понимал: если несчастье произошло в его смену, не сносить парню головы.

— Это я и без вас знаю, — фыркнул Шмидт. — Я бы на его месте тоже рвал и метал. Что делать с Сеттом?

— Господин директор сообщил, что вскоре прибудет, — сказал фурнитур. — С ним будет комиссия, и компетентные сотрудники решат…