Жизнь замечательных людей по дзэну (СИ)

— Экий ты, недальновидный талант, Иван Антонович, – Силантий Анфимович воскликнул в сердцах, махнул стакан перцовой, крякнул и уже с одобрением посмотрел на девку продажную (она натягивала рваные чулки). – Ты, когда голую графиню рисуешь, или купчиху, то представляй, что перед тобой не обнаженная женщина позирует, а – медведь, или чайник с носиком и двумя выпуклыми китайскими крышками.

Умом отвлечешься от обнаженной графини, ан и талант за деньги получится на холсте, как медведь, но только – баба голая.

Отвлечение! Дзэн!

Силантий Анфимович схватил в охапку кушак да шапку, и девку прихватил, как ветер.

Член Академии художеств Иван Антонович долго сокрушался над своими страхами, думал, грыз ногти, а к вечеру направился с визитом к худенькой красавице балерине графине Антохиной Ильзе Михайловне.

Ильза Михайловна заказала Ивану Антоновичу портрет себя в обнаженном виде в полный рост (портрет для утех друзей).

Иван Антонович рисовал графиню балерину Ильзу Михайловну, а думал, что рисует не её, и даже не медведицу, а – свинью розовую с салом и щеками.

Когда Ильза Михайловна взглянула на портрет, то схватила себя за голову, затем – за бедра и вознегодовала, долго журила художника, потому что он изобразил её толстой, как свиноматку розовую.

Иван Антонович, разумеется, денег за заказ не получил, выбежал с портретом пристыженный, в душе клял Силантия Анфимовича за дурной, недружеский совет.

На улице купец Порхальский Егор Кузьмич с восторгом вырвал из рук Ивана Антоновича портрет растолстевшей обнаженной балерины, отсыпал за художество полные карманы серебра и золота и заказал еще и еще портретов голых женщин, толстых, как свиноматки.

С тех пор Иван Антонович не бедствовал, получал заказы отовсюду, даже из заграницы, рисовал толстых женщин, но натурщиц представлял свиньями.

НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ

— Что есть война и мир? – граф Толстой Лев Николаевич спросил у дворовой девки Натальи Ростовой в сельской бане.

— Неопределенность событий есть война и мир! – девка Наталья Ростова заколыхалась от смеха, хлестала графа по оголенным ягодицам березовым веником с листьями.

— Неопределенность? Хм? – граф Лев Николаевич Толстой задумался надолго, а затем хлебнул квасу и произнес с противодействием своим ощущениям – так карась гонится за щукой. – Смысл неопределённости не определен дзэном!

ВОЛШЕБНОЕ

Врач Антохин Антон Павлович лечил только бедных крестьян, в чем видел пользу Отечеству и приростание здоровых людей.

На прием к богатым Антон Павлович не выезжал из принципа, даже пенсне-с не вытаскивал из кармана, когда его умоляли навестить тяжело больного графа или графиню.

Земское дворянство определило бы Антона Павловича в сумасшедший дом, но крестьяне с косами и вилами отстояли лекаря:

— Волшебник он! Чародей! Денег не берет и девок не щупает!

— Да, я волшебник и чародей! Дзэн! — Антон Павлович радовался, ему льстило, что крестьяне его возвеличивают, словно Римского сенатора, и ставил клизьму с перцем очередному пациенту, хотя пациент жаловался на зубную боль.

ВЕЧНОЕ

Помещица Салтыкова Евграфья Васильевна мечтала о вечной молодости со львами и зебрами в конюшне.

В детстве Евграфья Васильевна читала книжки с картинками об Африке, и мечтала о львах и зебрах.

Диковинных животных она видела в зоологическом саду в Санкт-Петербурге, но не купила по причине дороговизны тварей.

Время шло, и Евграфья Васильевна видела, что стареет, как коряга – даже мечты о зебрах и львах не помогали.

Задумала она стать вечно молодой, как статуя Аполлона в музее Эрмитаж.

Евграфья Васильевна, что только не перепробовала: спала с молодыми балеронами, пила кровь младенцев, высасывала мозги девушек, прокалывала иглами сердца крепостных, варила заживо в кипятке приезжих индейцев, живьем глотала цыплят.

Вечная молодость не наступала, а старость скакала огромными прыжками мастодонта.

Однажды Евграфья Васильевна на ужин поедала селезенку молодого балерона (танцор с ужасом сидел рядом и переводил взгляд с дырки на теле на свою селезенку на столе), скрипнула дверь и вошел старец в капюшоне и с посохом в руках.

— Ведун! Дракар! Чародей! Подари мне вечную молодость! — Евграфья Васильевна Салтыкова сразу поняла, что перед ней кудесник, потому что простых людей стража не пропустила бы в дом.

— Что есть вечное? – старец задумался, поднял посох, как молнию. – Вечное есть – злато! Дзэн!

Старец ударил посохом в темечко помещицы, как лед расколол на реке.

Тело помещицы со стуком упало на дубовые половицы, и старец добил танцора без селезенки – чтобы не рассказал людям о случившемся.

Затем ведун переворошил сундуки, забрал злато и серебро, и с тихим хихиканьем вышел из горницы в вечность.

ЕСТЕСТВЕННОЕ

— Что же вы, поручик, неловкий, как стреноженная макака из зоосада? – графиня Елена Дмитриевна Бармихина потешалась над поручиком Семеном Михайловичем Радищевым. – Волан – игра спортивная, простая, а вы стоите, столб столбом, словно вас из Египта привезли в телеге.

Бегите, отбивайте волан, поручик!

АХАХАХАХАХ!

Это же естественно, просто!