Жизнь замечательных людей по дзэну (СИ)

— Извините! Рассеян по причине слабого здоровья и шаткого душевного настроения! – ученый Михайло Сергеевич Менделеев протер запотевшее пенсне-с и весьма сконфузился немедленно от обилия голых женских тел в окружении – так лисица в курятнике краснеет от стыда за своё поведение: — С какой стати я сюда зашел?

На что надеялся, если сконфузился до судорог в ногах, так что не встану по своей воле еще пять минут, словно мне в ноги залили ртуть.

— Не похожи вы, сударь, на больного ученого, – графиня Наталья Ростова испытующе смотрела на Великого русского ученого, словно искала у него на теле знак три шестёрки: — У больных взор бегающий, губы пересохшие, а руки опускаются, как у обезьяны из зоосада.

Ваши же очи горят адским пламенем, губы пухлые, влажные, похотливые, а руки вознесены к небесам, словно вы тучи ловите в женском отделении бани.

— Всё из-за рассеянности: и руки воздетые, и губы пухлые влажные, и отсутствие больного взгляда, — Михайло Сергеевич Менделеев оправдывался и облизывал губы, увлажнял их, как на ветру в Сибири. – Вона как рассеянность меня подвела! Дзэн!

БЕСОВСКОЕ

Банкир Анатолий Михайлович Шерер крупно выиграл на бирже, словно золотую гору нашел в доме терпимости.

Радостную весть он отправил письмом с гонцом своей жене Анне Павловне Шерер, а сам отправился на дружеский ужин в честь победы на бирже – так Александр Македонский съедал на ужин коня после победы над врагом.

После ужина Анатолий Михайлович Шерер с сотоварищами и примкнувшими незнакомыми, но весьма положительными по виду, людьми отправился в увеселительное заведение, где ночью светлей, чем днем, как в Африке.

Поутру компания разрослась за счет веселых дам, похожих на розанчики.

Домой банкир Анатолий Михайлович Шерер вернулся только через неделю: уставший, раздраженный, больной и бедный – все деньги спустил на увеселения.

— Что ж вы, ирод, прогуляли состояние! – жена Анна Павловна Шерер из будуара кидала в мужа мягкими подушками и флаконами с ароматной французской водой: — Знала бы я, так курьеру тому, подарила бы своё благоволение, чем теперь на вас взираю с укором и журьбой в глазах.

Отвечайте, Анатолий Михайлович, зачем деньги потратили на пустое, никчемное и без юбок?

Граф Анатолий Михайлович Шерер долго мучительно соображал, чмокал, вытирал нос батистовым белым платочком, затем развел руки в стороны, словно ловил балерину Альфонсину и произнес с великоросской тоской – так кричат гуси под ножом повара:

— Бесовское всё это! Бесовское! Дзэн!

ОТЧАЯНИЕ

Помещик Иван Сергеевич Тургенев каждый день с ружьем и записной книжкой уходил на охоту, как в библиотеку читального общества «Знание».

Теплым августовским днем, когда жирные зайцы обнаглели и гоняли по лугам диких баранов, Иван Сергеевич Тургенев вышел к извилистой речке с неисчислимым количеством уток в камышах.

Чу! В речке омывала перси белая молодая поселянка с длинными распущенными соломенными волосами.

Помещик Иван Сергеевич Тургенев в недовольстве крякнул от досады – наступил на одни и те же грабли мысленные:

— Эка! Я ведь заранее знал, что так закончится, что зайца не затравлю!

Дзэн отчаяния!

Предчувствовал, а к реке свернул, словно баламутный школяр.

Иван Сергеевич Тургенев скрипнул зубами от злости, откинул ружье и ягдташ, разделся и с недовольством полез в речку к прекрасной незнакомке.

ИЗОБИЛЬНОЕ

Императрица Екатерина Вторая с дружеским визитом осматривала свои земли возле Вологодчины, словно с небес сошла пава.

После утреннего дзэна, еще немытая и нечесаная Императрица в карете въехала в село Балабуево, прославленное пирогами с калиной.

— По сусекам поскреби, Иван Павлович, собери медяков – раздам нуждающимся крестьянам, а то у них дырки на задницах. – Екатерина Вторая приказала казначею, зевнула и прикрепила парик к голове, как корону Российской Империи. – Я – матушка моего народа, щедрая и справедливая.

Уши, уши не затыкай, когда с тобой Императрица разговаривает – одаривает золотыми словами.

Иван Павлович руки от ушей убрал, но медяки не собирал, а сказал супротив госпожи:

— Их бин, матушка!

Крестьяне твои живут привольно, ни в чем не нуждаются, особенно в мелкой монете, потому что на золоте едят, богаче аглицких Королев живут.

Не обессудьте, лучше медяки мне отдайте на благие дела по переустройству моего прохудившегося загородного имения.

— Потерял рассудок и помешался, дерзновенный! – Императрица укорила Ивана Павловича и вышла из кареты, как в сноп с золотыми зернами прыгнула.

Налетели на Императрицу крестьяне и дети крестьянские: в золото и парчу разодетые, в собольих накидках и горностаевых мантиях.

Сапоги у всех дорогущие, на руках перстни с драгоценными камнями – немерено, как в казне.

Телеги крестьянские из золота, а ведра в колодцах из серебра.

Императрица Екатерина Вторая подивилась весьма, словно на небо в Рай живая пришла, вскочила в карету, послала устное благословение крестьянам и прошептала хихикающему Ивану Павловичу:

— Истинное изобилие! Дзэн! – Екатерина Вторая стукнула перстнем в лоб Ивана Павловича, чтобы журьба из глаз его – вон!