Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих

Синьор же герцог, убедившись по этим и другим произведениям в преимуществах этого живописца, и в частности в том, что ему свойственно писать портреты с натуры с величайшей тщательностью, какую только можно себе вообразить, заказал ему свой портрет таким, каким он был в молодые годы, в белых доспехах и с рукой, положенной на шлем, и на другом холсте его супругу, синьору герцогиню, а еще на другом их сына, синьора дона Франческо, наследного князя Флоренции. И не прошло много времени, как он, по желанию герцогини, второй раз написал ее портрет, но в отличие от первого – вместе с ее сыном доном Джованни. Написал он также портрет отроковицы Бии, внебрачной дочери герцога, а затем и всех других детей герцога, кого из них по первому, а кого и по второму разу, как то: синьору донну Марию, весьма уже взрослую и действительно очень красивую девицу, князя дона Франческо, синьора дона Джованни, дона Гарсия и дона Эрнандо на многих холстах, находящихся в гардеробной Его Превосходительства наряду с портретами дона Франческо Толедского, синьоры Марии, матери герцога, и Эрколе II, герцога Феррарского, не говоря о многих других.

Примерно в это же время он два года подряд в дни карнавала ежегодно сооружал во дворце театральные сцены и перспективы для комедий, которые почитались очень красивыми. Написал он также картину необычайной красоты, которая была послана во Францию королю Франциску и на которой была изображена обнаженная Венера с целующим ее Купидоном и в окружении с одной стороны олицетворений Наслаждения и Игры, сопутствуемых другими амурами, а с другой – Обмана и Ревности и прочих любовных страстей.

После того как синьор герцог заставил Понтормо начать картины для ковров из шелка и из золота для залы Совета Двухсот и после того как он от него получил два картона с историями Иосифа Еврейского, а один от Сальвиати, он приказал Бронзино сделать остальные. И вот Бронзино нарисовал их целых четырнадцать, отличающихся тем совершенством и теми художественными достоинствами, которые известны каждому, кто их видел; однако, поскольку эта работа оказалась непосильной для Бронзино, тратившего на нее слишком много времени, он для большинства этих картонов, ограничиваясь лишь предварительным рисунком, пользовался помощью Рафаэлло дель Колле, живописца из Борго а Сан Сеполькро, который отличнейшим образом с этим справлялся.

Далее, после того как Джованни Дзанкини во флорентийской церкви Санта Кроче, насупротив капеллы семейства Дини, а именно по левую руку от входа в церковь через среднюю дверь переднего фасада, построил себе собственную богато украшенную капеллу с семейными гробницами, он заказал образ этой капеллы Бронзино с тем, чтобы тот изобразил на нем Христа, нисходящего во Ад и выводящего из него святых праотцов. И вот, принявшись за эту работу, Аньоло выполнил ее со всей возможной и величайшей тщательностью, на какую только способен тот, кто стремится к достижению славы в подобного рода деятельности, и, действительно, мы видим в ней великолепнейшие обнаженные тела мужчин, женщин, младенцев, стариков и юношей, которым художник придал различные выражения и движения людей, изображенных им с натуры весьма похожими, в том числе портреты Якопо Понтормо, Джовамбаттиста Джелло, очень знаменитого флорентийского академика, и Бакьякки, живописца, о котором говорилось выше, а в числе женщин он изобразил двух знатных и действительно очень красивых флорентинок, которые за свою невероятную красоту и за свою добродетель заслуживают вечной хвалы и вечной памяти, а именно госпожу Констанцу да Самайа, ныне здравствующую супругу Джовамбаттисты Дони, и госпожу Камиллу Тебальди дель Корио, уже отошедшую к лучшей жизни. Вскоре после этого он на большом и великолепнейшем образе написал Воскресение Христа, которое было поставлено в капеллу Якопо и Филиппе Гваданьи, находящуюся в полукружии хора церкви сервитов, то есть Нунциаты, и в это же время он написал образ, заменивший во дворце образ, который был изъят там из капеллы и послан Гранвелле, – живопись поистине прекрасная и достойная этого места. Далее для синьора Аламанно Сальвиати он написал Венеру с сатиром настолько прекрасную, что действительно веришь, что Венера – богиня Красоты.