Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих

Алессандро дель Барбьере, флорентинец, двадцатипятилетний юноша, помимо многого другого расписал во дворце в честь названного бракосочетания и под руководством Вазари холсты, которыми были увешаны стены Большой залы и на которых он изобразил главные площади всех городов, подвластных синьору герцогу, с чем он, безусловно, отлично справился, показав себя юношей с большим вкусом и подающим надежды на всяческие свои будущие успехи. В этих и других работах Вазари пользовался помощью также и многих других своих питомцев и друзей, как то: Доменико Бенчи, Алессандро Фортори из Ареццо, Стефано Вельтрони, его двоюродного брата, и Орацио Порта, причем оба последних родом из Монте Сансовино, а также и Томмазо дель Верроккьо.

В той же Академии состоят и многие превосходные иногородние художники, о которых подробно уже говорилось выше во многих местах. Поэтому достаточно будет назвать их здесь по имени, с тем чтобы включить их в число других академиков, упоминаемых нами в настоящем разделе. Я имею в виду болонцев Федериго Дзуккеро, Просперо Фонтана и Лоренцо Сабатини, а также Марко из Фаэнцы, Тициана из Вечеллио, Паоло из Вероны, Джузеппе Сальвиати, Тинторетто, скульпторов Алессандро Витториа и Данезе, веронского живописца Баттисту Фаринато и архитектора Андреа Палладио.

БЕНВЕНУТО ЧЕЛЛИНИ

А теперь, дабы лишь вскользь коснуться скульпторов-академиков и их произведений, о которых я не намереваюсь особо распространяться, поскольку все они еще живы и по большей части весьма прославлены и имениты, я, начиная с самых старших и самых почтенных из них, скажу, что Бенвенуто Челлини, флорентийский гражданин, ныне скульптор, уже в юности, когда он посвятил себя ювелирному делу, не имел себе равных в этой профессии, как не имел он их и за те долгие годы, что он продолжал этим заниматься, создавая великолепнейшие круглые и барельефные фигуры и все прочее, относящееся к этому искусству. Он оправлял драгоценные камни, заключая их в дивные картуши, украшенные фигурками, которые были настолько хорошо сделаны, а иной раз настолько причудливы и смело задуманы, что ни большего, ни лучшего вообразить себе невозможно. Также и медали, которые он в своей юности делал из золота и серебра, были исполнены им с невероятной тщательностью, и никогда вдосталь на них не нахвалишься. В Риме для папы Климента VII он сделал красивейшую пуговицу для его облачения, удачнейшим образом подобрав для нее шлифованный алмаз в оправе из листового золота с несколькими путтами, окружающими на диво сработанную фигуру Бога Отца, за что он, кроме оплаты, получил в дар от этого папы должность жезлоносца. Когда же после этого тот же первосвященник заказал ему золотой потир, чашу которого должны были поддерживать фигуры, олицетворявшие богословские добродетели, он почти что довел ее до конца с поразительным искусством. В эти же годы не было человека, который выполнял бы лучше, чем он, медали этого папы, как это хорошо известно всем, кто видел или имеет эти медали. А так как ему за это и было поручено изготовление штампов римского Монетного двора, более красивых монет, чем те, которые в те годы чеканились в Риме, никогда еще видеть не приходилось. Недаром, когда после смерти Климента Бенвенуто вернулся во Флоренцию, он подобным же образом сделал и для флорентийского Монетного двора штампы с головой герцога Алессандро для монет, настолько прекрасных и тщательно исполненных, что некоторые из них многие хранят у себя наравне с самыми красивыми древними медалями, и по заслугам, ибо в них Бенвенуто превзошел самого себя.