Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих

Стефано, флорентийский живописец и ученик Джотто, был в такой степени превосходным, что не только превзошел всех, до него для искусства потрудившихся, но и самого учителя опередил настолько, что почитаем был, и по заслугам, лучшим из всех живописцев, дотоле существовавших, о чем явственно свидетельствуют и творения его. Он написал фреской Богоматерь на Кампо Санто в Пизе, которая по колориту и рисунку кое в чем лучше творений Джотто, а во Флоренции – во дворе монастыря Санто Спирито – три небольших люнеты под арками также фреской, на первой из коих, там, где Преображение Христово с Моисеем и Илией, он представил, вообразив себе, каким должно было быть ослепившее их сияние, трех учеников в необыкновенных и прекрасных положениях и закутанных в одежды таким образом, что видно, как он изображает складки по-новому, пытаясь найти под ними обнаженное тело, чего до тех пор не делалось и на что, как я уже говорил, не обращал внимания и сам Джотто. Под той аркой, где он написал Христа, исцеляющего бесноватую, он в совершенстве изобразил в перспективе некую постройку в манере тогда мало известной, придав ей хорошую форму и лучшее расположение частей; и исполнив это по-новому, с величайшей осмысленностью, он показал такое искусство и такую изобретательность и пропорциональность в изображении колонн, дверей, окон и карнизов и приемы, столь отличавшиеся от других мастеров, что кажется, будто он начал в какой-то степени различать свет хорошей и современной манеры современных наших художников. Среди других хитроумных вещей он выдумал также весьма замысловатую лестницу, которая, будь то в живописном изображении или в постройке, в любом случае отличается хорошим рисунком и богатством и является полезнейшим изобретением, настолько удобным, что им и воспользовался великолепный Лоренцо Старший деи Медичи при строительстве внешней лестницы дворца в Поджо-а-Кайано, ныне главной виллы светлейшего синьора герцога. Под другой арочкой – история Христа, спасающего св. Петра во время кораблекрушения, написанная столь прекрасно, что кажется, будто слышишь голос Петра, говорящего: Domine, salve nos, perimus (Господи, спаси нас, погибаем)

.

Работа эта признается еще более превосходной, чем другие, ибо помимо мягкости тканей и нежных переходов в выражениях лиц виден испуг во время морской бури, и апостолы, раздираемые разными волнениями и морскими страхами, изображены в положениях весьма соответственных и всегда прекраснейших. И хотя время погубило частично труды, вложенные Стефано в это творение, все же, хотя и смутно, можно увидеть, как живо сопротивляются названные апостолы ярости ветров и морским волнам; работа эта, весьма превозносимая нашими современниками, в те времена, когда она была исполнена, должна была несомненно казаться чудом во всей Тоскане.

После этого он написал в первом дворе Санта Мариа Новелла Фому Аквинского возле двери, где выполнил также Распятие, которое позднее было испорчено дурной манерой подновлявших его других живописцев. Равным образом он начал, но не закончил капеллу в церкви, сильно попорченную временем, где мы видим, как из-за гордыни Люцифера ангелы сыплются вниз в разные стороны, причем следует обратить внимание на то, что сокращение рук, туловища и ног фигур изображено гораздо лучше, чем такие сокращения изображались раньше, благодаря чему мы можем понять, что Стефано обнаружил и показал нам частично те трудности, которые впоследствии были с большими знаниями преодолены мастерами, получившими признание за то, что показали нам в этом свое совершенство; недаром и получил он от художников прозвище «обезьяна природы».

Будучи приглашенным в Милан, Стефано начал много вещей для Маттео Висконти, однако закончить их не мог, ибо заболел от перемены воздуха и принужден был возвратиться во Флоренцию, где, восстановив здоровье, выполнил фреской в трансепте церкви Санта Кроче, в капелле Азини историю из мученичества св. Марка, как похищают его тело, со многими неплохо написанными фигурами.

Будучи затем приглашен в Рим как ученик Джотто, он выполнил фреской в главной капелле Сан Пьетро, там, где алтарь названного святого, несколько историй из жизни Христа между окнами большой ниши с такой тщательностью, что видно, насколько он уже приблизился к современной манере, значительно превзойдя рисунком и другими вещами своего учителя Джотто. Затем в Арачели на столбе по левую руку от главной капеллы он написал фреской св. Людовика, весьма одобренного за живость, не встречавшуюся до того времени даже у Джотто. И поистине была у Стефано большая мягкость в рисунке, как это можно видеть в упоминавшейся нашей Книге по одному листу с его рисунком, на котором Преображение, написанное им во дворе Санто Спирито, изображено так, что, по моему разумению, он рисовал гораздо лучше, чем Джотто.