Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих

Ведь совершенно очевидно, что дела, обсуждаемые теми, кто в дружбе не покрывает волчью шкуру овечьей (хотя таких и немного), завершаются успешно. Когда такие люди обучаются науке, они обсуждают совместно ее трудности, очищают ее от них и делают ее столь ясной и легкой, что заслуживают величайшего одобрения. Когда же, наоборот, другие, дьявольски прикрываясь долгом дружбы и под видом правдивости и любви, из зависти и злобы похищают чужие замыслы, тогда и искусства не так быстро достигают того совершенства, которое наблюдалось бы, если бы любовь осеняла благородные таланты так, как она поистине спаяла Гаддо и Чимабуэ и подобным же образом Андреа Тафи и Гаддо, приглашенного Андреа для совместного завершения мозаики Сан Джованни. На этой работе Гаддо научился столь многому, что затем уже самостоятельно сделал пророков, тех, что можно видеть в этом храме кругом, в рамках под окнами, выполненных им совсем самостоятельно и в гораздо лучшей манере и принесших ему славу величайшую.

Укрепившись вследствие этого духом и решившись работать самостоятельно, он продолжал непрерывно изучать греческую манеру, соединяя ее с манерой Чимабуэ. Достигнув благодаря этому в короткое время превосходства в искусстве и получив от попечителей Санта Мариа дель Фьоре заказ на мозаику внутри храма над главными Дверями, он и выполнил там мозаикой Венчание Богоматери. Когда работа эта была завершена, она была всеми мастерами, как чужеземными, так и нашими, признана прекраснейшей из всех мозаик, виденных где-либо в Италии до того времени, ибо они нашли в ней лучший рисунок, больше рассудительности и тщательности, чем во всех остальных мозаичных работах, существовавших тогда в Италии. Слава творения этого распространилась, и в 1308 году, то есть год спустя после пожара, уничтожившего латеранские церковь и дворец, Гаддо был приглашен в Рим Климентом V, для которого завершил мозаикой кое-какие вещи, оставшиеся незаконченными после фра Якопо да Туррита.

Затем он выполнил также мозаикой кое-что в Сан Пьетро, в главной капелле и в самой церкви, но главным образом огромного Бога Отца со многими фигурами на переднем фасаде. Помогая закончить мозаикой несколько историй, что на фасаде Санта Мариа Маджоре, он до некоторой степени улучшил свою манеру, отступив несколько от той греческой, которая ничего хорошего в себе не имела. По возвращении в Тоскану он сделал в Старом соборе, что за городом Ареццо, для Тарлати, синьоров Пьетрамалы, кое-что мозаикой на выветрившемся своде, перекрывавшем среднюю часть этого храма, который от излишней перегрузки старым каменным сводом рухнул во времена епископа Джентиле, урбинца, восстановившего его затем целиком из кирпича.

Из Ареццо Гаддо отправился в Пизу, где в соборе, над капеллой Инкороната выполнил в нише Богоматерь, возносящуюся на небо, а наверху Иисуса Христа, ожидающего ее рядом с богатым креслом, приготовленным для нее в качестве трона. Работа эта была для тех времен так хорошо и так тщательно выполнена, что отлично сохранилась и поныне, после чего Гаддо возвратился во Флоренцию с намерением отдохнуть; поэтому, занявшись изготовлением небольших мозаичных картин, он выполнил некоторые из них из яичных скорлупок с тщательностью и терпением невероятным, о чем можно судить по тем, что и ныне находятся в храме Сан Джованни во Флоренции. Читал я также, что две он сделал для короля Роберта, но иного об этом неизвестно. И что касается мозаичных работ, то о Гаддо Гадди сказано достаточно.

Он написал затем много картин живописным способом и между прочим ту, что находится в Санта Мариа Новелла, в трансепте церкви, около капеллы Минербетти, а также многочисленные другие, разосланные в разные места Тосканы. И, работая таким образом то мозаикой, то живописью, он выполнил тем и другим способом много дельных работ, которые всегда поддерживали его доброе имя и известность. Рассуждая о Гаддо, я мог бы здесь распространяться и больше, но так как приемы живописцев тех времен чаще всего не могут принести художникам большой пользы, я о них умолчу, оставляя за собой право подробнее о них сказать в жизнеописаниях тех, кто, улучшив искусство, могут в чем-нибудь оказаться полезными.